Символический обмен и смерть

235

ПОСЛЕЖИТИЕ, ИЛИ ЭКВИВАЛЕНТНАЯ СМЕРТЬ

Справедливо будет сказать, что гонимые и изолируемые от жи­вых мертвые и нас, живых, обрекают на эквивалентную смерть — ибо основополагающий закон символического обязательства все равно дей­ствует, на благо или во зло. Так, безумие всегда представляет собой просто линию раздела между безумными и нормальными — линию, ко­торую нормальность разделяет с безумием и которой она определяет­ся. Любое общество, интернирующее безумцев, само глубоко инвестиро­вано безумием, которое в конечном счете оказывается здесь единствен­ным и повсеместным предметом символического обмена под легальными знаками нормальности. Эта длительная работа безумия над заточающим его обществом продолжалась несколько веков, и сегодня стены приютов исчезают — не в силу какой-либо чудесной терпимости, а просто потому, что процесс нормализации общества через безумие за­вершен: безумие сделалось повсеместно распространенным, по-прежне­му оставаясь на положении изгнанника. Приют для умалишенных как бы растворился в социальном пространстве, потому что нормальность дошла до такой идеальной точки, где она сама обретает характерные черты сумасшедшего дома, потому что вирус заточения проник во все фибры «нормальной» жизни.

Так и со смертью. В конечном счете смерть — не что иное, как социальная демаркационная линия, отделяющая «мертвых» от «жи­вых»; следовательно, она в равной мере касается и тех и других. Воп­реки безрассудным иллюзиям живых, мнящих себя живыми при ис­ключении мертвых, вопреки иллюзорным попыткам свести жизнь к абсолютной прибавочной стоимости, отсекая от нее смерть, — не­рушимая логика символического обмена восстанавливает эквивалент­ность жизни и смерти в форме безразлично-фатального послежития. Когда смерть вытесняется в послежитие, то, в силу хорошо известно­го возвратного процесса, и сама жизнь оказывается всего лишь доживанием, детерминированным смертью.

ЗАМОГИЛЬНОЕ ГЕТТО

Параллельно с сегрегацией мертвых складывается понятие о бессмертии. Действительно, загробная жизнь, этот особый статус, ко-

236

торым отмечены «душа» и «высшие» духовные существа, представля­ет собой просто выдумку, прикрывающую собой действительное выд­ворение мертвых и разрыв символического обмена с ними. Пока мер­твые остаются рядом, отличные, но живые и во многих случаях — партнеры живых, до тех пор им незачем быть бессмертными, им и не следует быть бессмертными, так как подобное фантастическое каче­ство нарушало бы взаимный характер обмена. Лишь по мере того как живые исключают их из своего круга, они потихоньку становятся бессмертными, и такое идеализированное послежитие есть не что иное, как знак их социального изгойства.