|
Для более наглядного доказательства своей мысли Гердер предлагает вообразить человека, наделённого только зрением и лишённого осязания; он называет его «офтальмитом». По мнению Гердера, без данных осязания мир предстал бы перед офтальмитом как некий цветной узор на плоскости, как подвижная цветная ткань на сетчатке глаза. «Что такое непроницаемость, твёрдость, мягкость, гладкость, форма, очертание, выпуклость? Об этом не может дать никакого живого телесного понятия ни глаз человека с помощью света, ни человеческая душа посредством самостоятельного мышления. Этими понятиями не обладают ни птица, ни лошадь, ни рыба, они присущи лишь человеку. Причём присущи только потому, что, наряду с разумом, человек обладает ощупывающими, осязающими руками. Чем больше он осязает предметы как таковые… тем живее будет его чувство».[569] Немецкий философ, на наш взгляд, приводит весьма убедительные аргументы не в пользу зрения как полноценной основы для эстетической эмоции. Более того: «Зрение разрушает прекрасную статую, а не создаёт её, оно превращает её в углы и плоскости и хорошо ещё, если её прекраснейшая задушевная сущность, её полнота и округлость её форм не превратятся в сплошные углы отражения; совершенно очевидно, что зрение никак не может называться матерью этого искусства».[570] В пылу полемики Гердер делает несколько рискованных заявлений типа «мы думаем, что видим там, где осязаем», или «зрение является лишь сокращённой формой осязания».[571] Но, во-первых, подобные утверждения следует оценивать именно в контексте этой полемики. Германский эстетик стремится подчеркнуть: из того, что осязательные ощущения не осознаются отчётливо при созерцании скульптуры, вовсе не следует, что их нет; они обязательно присутствуют в акте эстетического восприятия. Полноценное восприятие реалистической и вообще фигуративной живописи возможно только потому, что его необходимой составляющей является именно осязание. Во-вторых, процитированные выше фразы относятся к видящей, но не осязающей абстракции человека – офтальмиту Реальный индивид, разумеется, воспринимает мир и искусство одновременно всеми своими чувствами. Размышления Гердера о том, что искусство в идеале должно активизировать всё «чувствующее поле» индивида, созвучны идеям современных учёных. Как отмечает А. С. Мигунов, «речь идёт о синестезии всех пяти человеческих чувств, умении легко и свободно переводить одно чувство в другое, представлять слово или образ в эквивалентном выражении, в звуке, в цвете, обонянии, осязании и вкусе».[572] Обратим внимание, что подобная синестезия, была, фактически, укоренена в японской художественной традиции. — 232 —
|