|
Раб. Твоя правда. Сократ. А четырежды четыре -- шестнадцать, не так ли? Раб. Так. Сократ. Из каких же сторон получается восьмифутовый квадрат? Ведь из таких вот получился квадрат, в четыре раза больший [четырехфутового]? Раб. И я так говорю. Сократ. А из сторон вдвое меньших -- четырехфутовый Раб. Ну да. Сократ. Ладно. А разве восьмифутовый не равен двум таким вот маленьким квадратам или половине этого большого квадрата? Раб. Конечно, равен. Сократ. Значит, стороны, из которых он получится, будут меньше этой большой стороны, но больше той маленькой. Раб. Мне кажется, да. Сократ. Очень хорошо; как тебе покажется, так и отвечай. Но скажи-ка мне: ведь в этой линии -- два фута, а в этой -- четыре, верно? Раб. Верно. Сократ. Значит, сторона восьмифутовой фигуры непременно должна быть больше двух и меньше четырех футов? Раб. Непременно. Сократ. А попробуй сказать, сколько в такой стороне, по-твоему, будет футов? Раб. Три фута. Сократ. Если она должна иметь три фута, то не надо ли нам прихватить половину вот этой [двухфутовой] стороны -- тогда и выйдет три фута? Здесь -- два фута, да отсюда один; и с другой стороны так же: здесь -- два фута и один отсюда. Вот и получится фигура, о которой ты говоришь. Не так ли? Раб. Так. Сократ. Но если у нее одна сторона в три фута и другая тоже, не будет ли во всей фигуре трижды три фута? Раб. Очевидно, так. Сократ. А трижды три фута -- это сколько? Раб. Девять. Сократ. А наш удвоенный квадрат сколько должен иметь футов, ты знаешь? Раб. Восемь. Сократ. Вот и не получился у нас из трехфутовых сторон восьмифутовый квадрат. Раб. Не получился. Сократ. Но из каких же получится? Попробуй сказать нам точно. И если не хочешь считать, то покажи. Раб. Нет, Сократ, клянусь Зевсом, не знаю. Сократ. Замечаешь, Менон, до каких пор он дошел уже в припоминании? Сперва он, так же как теперь, не знал, как велика сторона восьмифутового квадрата, но думал при этом, что знает, отвечал уверенно, так, словно знает, и ему даже в голову не приходила мысль о каком-нибудь затруднении. А сейчас он понимает, что это ему не под силу, и уж если не знает, то и думает, что не знает. Менон. Твоя правда. Сократ. И разве не лучше теперь обстоит у него дело с тем, чего он не знает? Менон. По-моему, лучше. Сократ. Так разве мы нанесли ему хоть какой-нибудь вред, запутав его и — 315 —
|