|
Что касается Толстого, то его высказывания на эту тему рассыпаны всюду – в его переписке, в Дневнике, но особенно в трактате «Что такое искусство». Здесь Толстой решительно и безапелляционно заявляет, что «добро не имеет ничего общего ---------------------------------------- (62) См. мой очерк «Русская педагогика в XX в. « (§ 5-7). Записки Рус. Научн. Инст. в Белграде. Вып. 9 (1933). (63) См, подробнее об этом в гл. III (ч. II). [402] с красотой». Роковая и демоническая сила искусства (в особенности музыки, влиянию которой сам Толстой поддавался чрезвычайно), отрывает его от добра, – искусство превращается поэтому для него в простую {«забаву»} (64). В том же Дневнике, откуда берем эту характеристику искусства, как забавы, читаем: «эстетическое наслаждение есть наслаждение низшего порядка». Вот почему он считает «кощунством» ставить на один уровень с добром искусство и науку» (65). Из этого умонастроения столь странного у гениального художника, каким был Толстой, вытекает и замысел его книги «Что такое искусство». Нам незачем здесь входить в разбор этой книги, всецело основанной на нечувствии красоты, как таковой, на установлении нового критерия «истинного» искусства в его общедоступности (в силу чего отвергается Шекспир, Гете, Бетховен). Дело не в этих утверждениях, а все в той же тирании этической сферы. В расхождении путей добра и красоты, самом по себе бесспорном и роковом, Толстой не видит трагической проблемы культуры; он просто выбрасывает все то, что оторвалось от добра. С такой же холодной беспощадностью относится Толстой и к науке, если она не подчиняет себя прямо этическому началу. Ложь современной науки Толстой усматривает в том, что она не ставит в центре своих исследований вопрос о путях жизни, о смысле ее. «Наука и философия, – писал он однажды, – трактуют о чем хотите, но только не о том, как человеку самому быть лучшие и как ему жить лучше... Современная наука обладает массой знаний, нам не нужных, – о химическом составе звезд, о движении солнца к созвездию Геркулеса, о происхождении видов и человека и т. д., но на вопрос о смысле жизни она не может ничего сказать и даже считает этот вопрос не входящим в ее компетенцию». В этой критике искусства и науки Толстой касается заветных основ секуляризма: руководясь своим «панморализмом», все подчиняя идее добра, Толстой вскрывает основную беду современности, всей культуры – распад ее на ряд независимых одна от другой сфер. Толстой ищет религиозного по строения культуры, но сама его религиозная позиция, хотя и опирается на мистическую идею «разумного сознания», односторонне трактуется исключительно в терминах этических. Вот отчего получается тот парадокс, что в своей критике современности Толстой опирается опять же на секулярный момент, на «естественное» моральное (разумное) сознание. Не — 351 —
|