|
(69) Из предисловия к 1 тому (изд. 1906 г.), стр. V. (70) Бердяев, «Субъективизм...», стр. 18. (71) Сочин., т. IV. (Письма о правде и неправде), стр. 405. [371] «Ум, привыкший к исключительному изучению явлений природы, – пишет по атому поводу Михайловский (72), – склонен вносить идею железной необходимости, бессудности и в область этики». В этих словах отмечается самый основной и существенный пункт разногласия двух правд – в то время, как в области познания для Михайловского вне спора стоит идея необходимости, в сфере этики центральное значение принадлежит идее свободы. Но одним этим конфликтом (о его «разрешении» у Михайловского см. ниже) не ограничиваются трудности в охранении двуединой правды. На уверения Кавелина, что объединение теоретической и моральной сферы возможно именно на почве философии, Михайловский отвечает (73): «я думаю, что это немножко мало. Философия, правда, объединяет представления о сущем и о должном..., но объединяет их только в мысли, а не в жизни. Она не сообщает той религиозной преданности идее, которая одна способна разрушить нравственную рыхлость». Кстати сказать, Михайловский сурово отзывается о разных новейших попытках «создать» «новую» религию: «в этих попытках, – пишет он, – --------------------------------------- нет существеннейшего признака религии – способности управлять человеческими действиями» (74). То, что «рядом с потребностью познания становится потребность нравственного суда» (75), не может быть, по мысли Михайловского, до конца осмыслено в философии, – поэтому «двуединство» правды ведет, очевидно, к религиозному пониманию самой правды. Михайловский отчетливо сознавал истинный (религиозный) смысл своих исканий, но он слишком был скован началами секуляризма, чтобы безбоязненно принять церковное христианство (76). Поэтому его религиозные искания переходят в абсолютирование личности, в безусловный и категорический персонализм: личность становится высшей ценностью, – но только в полноте и целостности жизни. В личности раскрывается ее подлинная и незаменимая сила, лишь когда она владеет всем, – отсюда Михайловский делает неожиданный скачек в сторону релятивизма: личность – абсолютна, все для дее, а не для себя, все ценно лишь в отношении к личности, которая становится истинной «мерой вещей». Эта позиция получила ---------------------------------------- (72) Сочин., т. 1, стр. 818. (73) в замечательных «Записках профана». (Сочин., т. III, стр. 387). (74) Ibid., стр. 389. (75) Ibid., стр. 394. (76) См. замечательные «отрывки о религии» (1901 г.). Об религиозной позиции Михайловского, см. Massaryk. Ibid. В. П, S. 176. Очень любопытно сравнить с этим мечты создателя «Народной Воли», А. Д. Михайлова о «новой религии». (См., напр., у ОвсянникоКуликовского, (Ibid., т. II, стр. 231). См. также Богданов (Федотов) «Трагедия русской и интеллигенции», «Версты», № (1927), стр. 172. — 321 —
|