Русская Философия. Энциклопедия

Е. Н. Мощелков

ФЕДОРОВ Николай Федорович (26.05(8.06). 1829, с. Ключи Тамбовской губ. - 15(28). 12.1903, Москва) - философ, ро­доначальник традиции рус. космизма. В 1854-1868 гг. пре­подавал историю и географию в уездных училищах Рос­сии. В 1869-1872 гг. работал в Чертковской библиотеке в Москве, в 1874—1898 гг. - в библиотеке Московского пуб­личного и Румянцевского музеев. В каталожной комнате библиотеки, где служил Ф., собирались для бесед с «мос­ковским Сократом» мн. выдающиеся деятели рус. науки и культуры. На 80-90-е гт. приходится общение Ф. сВ. С. Со­ловьевым, назвавшим его учение «первым движением человеческого духа вперед по пути Христову», религиоз­но-философский диалог и спор с Толстым. Свои идеи Ф. развивал с 1851 г., сначала устно, а со 2-й пол. 70-х гт. - в крупных работах и статьях. После смерти Ф. его ученики Кожевников и Петерсон подготовили к печати 3-томное собр. соч. мыслителя под названием «Философия общего дела» (в 1906 и 1913 гт. в свет вышли первые 2 т., 3-й т. остал­ся неизданным). Ф. усматривал в эволюционном процессе стремление к порождению сознания, разума, к-рые, начи­ная с человека, призваны стать орудиями уже не бессозна­тельного, а сознательного, нравственно и религиозно на­правленного совершенствования мира. «Природа в нас начинает не только сознавать себя, но и управлять собою», человек - и венец эволюции, и ее агент, на его плечи ложит­ся труд космизации бытия. В противовес существующему паразитарному, эксплуатирующему отношению челове­ка к природной среде, приводящему цивилизацию на грань катастрофы («цивилизация эксплуатирующая, но не вос-становляющая не может иметь иного результата, кроме приближения собственного конца»), Ф. выдвигает идею регуляции природы, разворачивающейся в последователь­ной цепочке задач. Это и предотвращение стихийных ка­таклизмов (землетрясения, наводнения, засухи, смерчи и др.), и регуляция климата, и управление космическими процессами, и работа над преодолением смерти, и - как пик регуляции, фокусирующий в себе все ее усилия, - воз­вращение к новой преображенной жизни всех ушедших в небытие, бесконечное творчество в обновленной Вселен­ной. Свое учение Ф. обосновывал как естественно-научно, так и религиозно. Опираясь на святоотеческую традицию (Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский), он развил положения активно-христианской антропологии: Бог, создавший человека по Своему образу и подобию, действует в мире прежде всего через человека, и через него же Он будет осуществлять центральные онтологические обетования христианской веры: воскрешение умерших, преображение их природы, вход в бессмертный, творчес­кий зон бытия - Царствие Небесное. Ф. заложил основы идеи богочеловечества, сотрудничества божественных и человеческих энергий в деле спасения, обосновал идею ус­ловности апокалиптических пророчеств. Каким будет фи­нал истории: катастрофическим, ведущим к Страшному суду, с последующим разделением человечества на горст­ку спасенных и тьму вечно проклятых, или же светлым, спасающим всех (апокатастасис), зависит от самих людей, от того, продолжит ли мир свое движение в ложном, про-тивобожеском векторе или же обратится на Божьи пути. Религиозно интерпретировал Ф. и идею регуляции приро­ды. Основанная на чувстве глубокой нравственной ответ­ственности человека за судьбу всей земли, всего космоса, всего творения, регуляция является исполнением библейс­кой заповеди об обладании землей. «Восстановление мира в то благолепие нетления, каким он был до падения» - так определяет он Божеское задание «сынам человеческим». Благой исход истории, становящейся «работой спасения», предполагает, по Ф., необходимость нового фундаменталь­ного выбора, связанного с императивом эволюционного восхождения человечества. Обнажая изъяны односторон­него технического развития, совершенствующего маши­ны и механизмы и оставляющего нетронутой и уязвимой природу самого человека, к-рая целиком зависит от пре­вратностей внешней среды, Ф. выдвигает идею органичес­кого прогресса, ориентированного на преображение фи­зического естества существа сознающего, когда человек сам, без помощи техники, сможет летать, видеть далеко и глубоко, обретет способность строить свои ткани из эле­ментарных веществ среды, как растения под воздействием солнечного света (мыслитель предвосхищает здесь идею автотрофности В. И. Вернадского), будет создавать себе необходимые органы или изменять уже существующие в зависимости от среды обитания, пребывания, действия («полноорганность»). Тело, вместилище души, по Ф., дол­жно быть всецело подчиненным сознанию, регулируемым, одухотворенным, должна быть достигнута полнота власти духа над материей, теснящего и наконец вытесняющего из бытия силы распада, тления, смерти. Новый, радикальный поворот в философии Ф. видел в отказе от отвлеченного мышления, пассивного созерцания, в переходе к определению ценностей должного порядка вещей, к выработке плана преобразовательной деятельности человечества. Провозглашал нераздельность онтологии и деонтологии («ис­тина есть только путь ко благу»), необходимость проектив­ного мышления (проект связует идеал и реальность, ищет пути практического осуществления высшей идеи). Выдви­гал принцип всецел ости и всеобщности познания («все дол­жны быть познающими и всё - предметом познания»), говорил об обращении гносеологии в гносеоургию. Свою систему называл супраморализмом, разрабатывая осно­вы «совершеннолетней», «сыновней» нравственности («все мы братья по любви к отцам»). При этом Ф. не огра­ничивал законы этики сферой человеческих отношений, указывая на зависимость нравственного начала в человеке : и об-ве от материально-природного порядка вещей. Не-j родственность и небратство, подчеркивал он, коренятся в глубинах самого послегрехопадного, смертного бытия, сто­ящего на законе смены поколений, пожирания, взаимного вытеснения и борьбы. А потому залогом достижения «все­общего родства» может стать только преодоление смерто­носных сил во внешнем мире (природно-космическая ре­гуляция) и в самом человеке (психофизиологическая регу­ляция). Убежденный в неполноте альтруистической мора­ли (жертвенность одних предполагает вечный эгоизм др.), Ф. предлагал формулу: «Не для себя и не для других, а со всеми и для всех». Антиномию индивидуализма и коллек­тивизма разрешал через принцип соборности, утверж­дая его как основу совершенного социального устроения (об-во «по типу Троицы»). В свете идеи бессмертия и вос­крешения интерпретировал Ф. и смысл культуры, видя в ней попытку «мнимого воскрешения», импульс к сохра­нению памяти о бывшем и жившем. Высоко ставил музеи и библиотеки как средоточия всечеловеческой памяти, мечтал о радикальном расширении их деятельности, об их превращении в центры собирания, исследования, воспи­тания и обучения, вокруг которых группировались бы кол­лективы ученых - «специалистов по всем отраслям чело­веческого ведения». Став орудием всеобщего дела, музей, по Ф., должен одушевить познание сердечным, родствен­ным чувством, духом любви к отцам и предкам, тем са­мым служа восстановлению братской связи людей. Ф. сто­ял у истоков т. наз. рус. религиозно-философского ренес­санса, определив его стрежневые темы; положил начало течению активно-эволюционной, ноосферной мысли XX в. (Умов, В. И. Вернадский, Холодный и др.). Под влияние его «философии общего дела» в разное время и в разной сте­пени попадали выдающиеся классики рус. литературы -Достоевский и Толстой, Брюсов и В. Маяковский, Н. Клю­ев и В. Хлебников, Пришвин и М. Горький, А. Платонов и Б. Пастернак. Теургическая эстетика Ф. (переход от «ис­кусства подобий» к творчеству жизни, литургический син­тез искусств) оказала воздействие на философско-зстети-ческие искания кон. XIX - нач. XX в. (В. С. Соловьев,/! Бе­лый, В. И. Иванов, В. Чекрыгин, П. Филонов и др.).