Русская Философия. Энциклопедия

А. П. Козырев

СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ НЕМАРКСИСТ­СКАЯ. Идеи социализма в России получили значитель­ное развитие в XIX-XX вв., однако в нек-рых своих прояв­лениях они восходят к средневековым представлениям о социальной справедливости и равенстве людей перед Бо­гом (народные чаяния «правды» и «воли», о «блаженной земле», «без свары и боя», о скором пришествии «Цар­ства Божия на земле» и т. п.). Уже в этот период распрос­транение получили также ранние социальные утопии («Слово о рахманах и предивном их житии», сборники Ефросина и др.). Просвещение XV11I в. приносит новые социально-утопические представления на основе знаком­ства с зап. идеями. Рус. просветители, полемизируя со взглядами Ж.Ж. Руссо, выступали против апологетики «алмазного века», в к-ром люди «крайним невежеством укрощались» (А. П. Сумароков, Козельский и др.), отвер­гали дух мещанства и меркантилизма: «Без денег нет тру­да, которого он бы ни поднял, и нет подлости, которой он бы не сделал» (Фонвизин). Создаются литературные уто­пии («Кадм и Гармония» М. М. Хераскова, «Непостоян­ная фортуна» Эмина, «Описание в Севере златого века» Екатерины II, «Путешествие в землю Офирскую» Щер­батова и др.), распространяются переводные утопичес­кие соч.: «Золотая книжечка» Т. Мора (1789), вызвавшая сочувственные отклики в печати, включая Карамзина, переводы трудов Руссо, Мабли, Морелли и др. просвети­телей и утопистов. Социально-утопические представле­ния были подкреплены обличительной проповедью Ра­дищева, деятельностью радикальных масонов и первыми попытками создания тайных об-в (напр., «Всенародоволь-ное к благоденствию составляемое общество» Ф. Крече-това). Особым пластом развития уравнительно-утопичес­кого сознания являются соч. вольнодумцев из крепост­ных крестьян и солдатской массы (Т. М. Бондарев, Н. И. Сабуров, А. Я. Куманов, Ф. И. Подшивалов и др.). Их про­екты основаны на признании определяющего для благо­денствия России земледельческого труда, требованиях освобождения крестьян от крепостной зависимости и сво­бодного обсуждения потребностей производительного сословия. Контакты с зап., особенно фр., утопистами рас­ширяют мировоззренческий горизонт рус. мысли. Так, декабрист Лунин встречался с К. А. Сен-Симоном в Пари­же (во время пребывания там рус. войск в 1814-1815 гг.). Их спор в одной из масонских лож наметил осн. расхож­дение в теории социализма: якобинско-насильственное осуществление социальных преобразований (Лунин) или постепенная эволюция в поисках «нового христианства» (Сен-Симон). Эти же различия отразили и программные документы декабристов («Русская правда» Пестеля и «Конституция» Н. М. Муравьева, расхождения между чле­нами Северного и Южного об-в). Пестель в своей общей теории преобразований исходил не из одной веры в чело­вечество, но также из убеждения, что «политика освеща­ет прогресс», необходимы радикальные политические решения. «Русская правда» декларировала «сохранение бытия работника», преодоление расслоения об-ва на бо­гатых и бедных, устранение «аристократии титулованной и денежной», подчинение собственности интересам тру­да («труд есть источник собственности»). Известное рас­пространение в России получила тайная рукописно-ре­феративная литература с обзором идей и деятельности зап. утопистов («Секты сенсимонистов» А. В. Бердяева, «Секты социалистов» П. Д. Галицкого и др.). В Россию стремятся проникнуть «западные агитаторы» (сенси­монисты из парижских кружков, уравнители-коммунис­ты и др.), обычно вылавливаемые жандармами. Значи­тельное влияние, благодаря, в частности, журнальной публицистике, приобретает православный утопизм в фор­ме славянофильства. Киреевский, Хомяков, К. С. Ак­саков, И. С. Аксаков, Самарин и др. видят в сельской об­щинное™ панацею от общественных зол, губящих зап. цивилизацию. Соборность рассматривается как реаль­ное умонастроение народа, сплоченного православной верой. Идеи зап. социализма и коммунизма, полагали сла­вянофилы, имеют лишь свое относительное достоинство и свой относительный смысл. Для России они анахро­ничны, ибо «мечты европейских революционеров име­ют уже свое реальное осуществление в народной жиз­ни». Вследствие этого надежды рус. радикалов на осуще­ствление «западных прожектов» в России, по мнению сла­вянофилов, полнейшая бессмыслица, игнорирующая к тому же тот факт, что народ «не сосуд, не масса, не мате­риал» для спекулятивным образом изобретенных соци­альных экспериментов; он уже выработал необходимые ему формы жизни. Рус. народ, считали они, особенная этносоциальная целостность. Он лишен к.-л. политичес­ких притязаний, тем более ему чужд «дух народовлас­тия». Это народ не политический (на зап. образец), а со­циальный (на рус.-общинный образец). Он привержен не «внешней правде» зап. рационализма, а «внутренней правде» учения Христа («Евангелие, - писал И. С. Акса­ков, - может почитаться социалистической доктриной»). Иные основания были заложены в идеологии петрашев­цев, обозначивших в рус. мысли переход к социа­листическому утопизму («социалисты произошли от пет­рашевцев», - писал Достоевский). Буташевич-Петра­шевский видел источник социалистической теории в ма­териалистическом философском воззрении, использую­щем эмпирико-индуктивный метод «наблюдения действительности». Преимущественный интерес петрашевцев вызывали вопросы управления природой, изменения климата, регулирования рождаемости (отклик на теорию Т. Р. Мальтуса). Они разделяли нек-рые осно­вополагающие идеи Ш. Фурье, в т. ч. о необходимости изменения способа производства как условия преодоле­ния экономических кризисов и пауперизации рабочего класса («бедность порождается самим избытком»). Сре­ди петрашевцев были сторонники как пропаганды социа­листических идей (Петрашевский и др.), так и тактики за­говора (Спешнее). Это расхождение осталось постоян­ным для всех обращавшихся к социалистической теории и практике кружков и течений, организаций и партий с социалистической программой. Из теоретиков-эко­номистов, сторонников социалистических идей в первой пол. XIX в. выделяются В. А. Милютин иМайков. Первый в своих работах «Пролетарии и пауперизм в Англии и во Франции», «Обзор различных мнений об отношениях производительности к развитию народонаселения» отме­чал глубокий разлад между классами и сословиями как на Западе, так и в России, предупреждая против возмож­ной пауперизации «рабочего сословия» в связи с разви­тием «господина Купона». Он отвергал славянофильскую идеализацию общины, предлагал ассоциативное пользо­вание землей (земля - общественное достояние при ши­роких правах пользования ею обработчиками) и допус­кал «производительный капитал» при условии соглаше­ния между всеми производителями. Майков изучал К. Маркса, настаивал на неприменимости в рус. условиях ни «спекуляций немецкий науки», ни «ползучего эмпи­ризма» англ. прожектерства, ни «поверхностной эффек­тивности французов», предлагая «гармонию ана­литического воззрения с синтетическим». Равенство иму­щества и распределение общественного продукта по спо­собностям к труду, по его мнению, само по себе не только ничего не решает, но и таит новые социальные бедствия. Он, как и Милютин, сторонник примирения интересов труда и капитала, гарантом и контролером к-рого высту­пит государство. Наблюдения над жизнью Запада, неук­лонно увеличивающего свое экономическое могущество, вели его и Белинского как мыслителя социалистической ориентации к заключению, что «средний класс» (буржу­азия) способен стимулировать рост народного благосос­тояния, но его судьбу окончательно «решит история». Признавая рост в стране «среднего сословия» и числа людей интеллигентных профессий (наряду с «отсутстви­ем рабочего сословия», играющего столь заметную роль в Западной Европе), последний приходит к мысли, что «политика у нас в России не имеет смысла и ею могут заниматься только пустые головы. Люби ближнего, и тог­да ты будешь необходимо полезен своему отечеству». Но тот же Белинский, склонный к крайностям, в нач. 40-х гг. высказал и др. мысль: социализм утвердится «не сладень­кими и восторженными фразами идеальной и прекрас­нодушной Жиронды, а террористами - обоюдоострым мечом слова и дела Робеспьеров и Сен-Жюстов». Эта формула выразила убеждение не одного Белинского, но и его друга М. А. Бакунина. Герцен стремился к более взвешенным, без крайностей, решениям. Как и Огарев, он пришел к выводу, что социализм неизбежен, а потому подлинная философия истории необходимо социалистична. Тем не менее социалистические учения на Западе -не вся истина, их не следует абсолютизировать: они лишь провозвестники «будущей великой формулы». Для Рос­сии еще более, чем хорошие теории, важна хорошая прак­тика, «организующая океаниды» (массы). Для рус. соци­ализма главное - реализация крестьянского права на зем­лю. Осуществление его в жизни дает «действительное осу­ществление свободы». Поэтому осн. требованием «национализации социализма» на рус. почве должны быть «земля и воля», что предполагает опору на общин­ные отношения и их совершенствование. Призывы Гер­цена и Огарева со страниц «Колокола» были подкрепле­ны практической организацией социалистического дела (первая «Земля и воля») и теоретико-публицистической пропагандой социалистических идей (Чернышевский, До­бролюбов, Писарев. Шелгунов, Серно-Соловьевич и др.). Наиболее важен теоретический вклад в С. м. Чернышевс­кого, сочетавшего философскую антропологию фейер-баховского типа («Антропологический принцип в фило­софии»), политическую экономию трудящихся («Очерки критики политической экономии (по Миллю)») и идеи со­циализма («Капитал и труд», «Критика философских пре­дубеждений против общинного владения» и др.). Он апел­лировал к законам истории, в основе к-рых «магистраль­ные условия быта» и «внутреннее стремление» масс к улучшению своего благосостояния. Благоденствие рус. народа, считал Чернышевский, может быть обеспечено как на путях социальной реформы, так и в «краткие пери­оды усиленной работы» в социальной революции - все зависит от конкретных обстоятельств. В случае социаль­ного переворота необходимо сохранить и развить, при­менительно к новым условиям, регулятивные возможно­сти нового государства, стремясь к тому, чтобы «правле­ние» перешло в руки самого низшего и многочисленно­го класса (земледельцы, поденщики, рабочие). В таком об-ве труд как «единственный производитель ценностей» перестанет быть товаром, каким он является в об-ве, раз­деленном на имущие и неимущие классы. Стоимость будет принадлежать «только вещам, производимым тру­дом». Направление производства и «характер производи­мых продуктов» также изменятся, поскольку будут удов­летворяться «разумные потребности» трудящихся. Орга­низация труда будет содействовать кооперативному со­трудничеству, и потому община как «высшая форма отношения человека к земле» должна быть сохранена и усовершенствована. Победа новых форм материального быта, новых людей и новой морали - не единовременный, а длительный исторический акт («история очень длин­ная»), и потому Чернышевский порицал «опрометчивых энтузиастов» (О. Бланки и др.) за стремление к немедлен­ному захвату власти. Идеи материализма и социализма, критику существующих общественных отношений раз­вивал Добролюбов («Р. Оуэн и его попытки обществен­ных реформ», «Когда же придет настоящий день?» и др.), а также круг деятелей журн. «Современник» и «Отече­ственные записки» (Антонович, Шелгунов, братья А. А.и Н. А. Серно-Соловьевичи, М. Л. Михайлов и др.). Свое­образны идеи Писарева, ратовавшего за научное ведение хозяйства и «хорошие фермы». Его нигилизм был фор­мой протеста «мыслящего пролетариата» (интеллиген­ции) против консервативных общественных устоев («кру­ши направо и налево, что прочно, то устоит, что гнило -рухнет»). Революционно-утопические умонастроения сосуществовали во 2-й пол. XIX - нач. XX в. с идеями христианского социализма. Их выразители - виднейшие представители художественной и религиозной интелли­генции России (христианско-экзистенциальный утопизм Достоевского, теократическая утопия В. С. Соловьева, христианский социализм Булгакова, «евангельский» социализм Толстого, «православная человечность» Несмелова и др.). Их объединяет представление о Христе как «центральном пункте мировой истории» (Соловьев). Наиболее широкой и содержательной полосой в истории рус. С. м. было народничество с его сложным составом идей, умонастроений и понятий (Бакунин, Лавров, Тка­чев, А. И. Желябов, Михайловский и др.). Его теоретики были большей частью и идеологами-руководителями тай­ных кружков и организаций («Земля и воля» I, «Ад», «Зем­ля и воля» II, «Народная воля» и др.). Средства реализа­ции установок народнической С. м. были разнообразны -от «хождения в народ» до возбуждения «всеобщего бун­та», «заговора» и «террора» в целях захвата государствен­ной власти с последующей передачей ее народу через Уч­редительное собрание (Земский собор). Наиболее отчет­ливый демосоциалистический характер носила желябов-ская программа, принятая Исполнительным комитетом «Народной воли»: 1) постоянное народное представитель­ство, имеющее полную власть во всех общегосударствен­ных вопросах; 2) широкое областное самоуправление, обеспечение выборности всех должностей; 3) самостояте­льность «мира» как экономической и административной единицы; 4) принадлежность земли народу; 5) система мер для передачи в руки рабочих всех фабрик и заводов; 6) полная свобода совести, слова, печати, сходок, ассоци­аций и избирательной агитации; 7) всеобщее избиратель­ное право; 8) замена постоянной армии территориальной. Теоретики анархического направления настаивали на бо­лее четком определении отношения социалистической партии к государству как необходимому общественному злу. Отсюда требование немедленной «отмены» государ­ства сразу же после победоносной социальной револю­ции (принцип федерализации). В качестве предполагаемой решающей меры экономической социализации и предот­вращения концентрации богатств предполагалась отмена права наследования. Народники обсуждали возможные обстоятельства и формы общественной и духовной дея­тельности членов будущего об-ва в многочисленных теоретических рефератах и кружковых докладных записках типа: «Община», «Независимость», «Прогресс», «Лич­ное счастье». Эти документы обнаруживают знакомство с теориями и учениями зап. радикальных мыслителей и социалистов сер. и 2-й пол. XIX в. - Б. Бауэра, Е. Дюринга, П. Ж. Прудона, М. Штирнера, К. Маркса и Ф. Энгельса (влияние двух последних нашло свое выражение в созда­нии Рус. секции I Интернационала). Большая часть на­родников была убеждена в анахроничности самодержа­вия, в отсутствии у него прочной и широкой социальной почвы и в фатальной слабости его политической структу­ры. С этим связана идея «террористической революций» против общественных и государственных верхов (Моро­зов). В «Катехизисе революционера» Бакунина - Нечае­ва этика социалиста построена на отчуждении от семьи и близких, моральном ригоризме, преданности идее и партии и ненависти к врагам народа, допускающей лю­бые приемы политической борьбы («цель оправдывает средства»). Становление капитализма, возникновение ра­бочего движения, деятельность I и II Интернационалов имели своим следствием возникновение первых маркси­стских кружков и социал-демократических организаций (кружки Д. Благоева и Н. Е. Федосеева, «Черный пере­дел», петербургский «Союз борьбы за освобождение ра­бочего класса» под руководством Ленина). Маркс успел отозваться о «Черном переделе» (Плеханов, П. Б. Аксель-род и др.): «Нудное доктринерство», благодаря к-рому «должны одним махом перескочить в анархическо-ком-мунистическо-атеистический рай». Учение Маркса было воспринято на этом этапе развития С. м. как последнее, самое аргументированное слово социальной науки. Расхождения в его трактовке касались большей частью понимания возможностей его применения к рус. усло­виям. В кон. 80 - нач. 90-х гг. эти расхождения вылились в многолетнюю полемику между «легальными маркси­стами» (П. Б. Струве, Булгаков, Бердяев и др.), признав­шими неизбежность «капитализации» рус. об-ва, и народ­ническими теоретиками (Михайловский, В. В. (Воронцов), С. Н. Южаков), считавшими, что Россия способна избе­жать ужасов капитализма и вываривания мужика в «фаб­ричном котле». Новый этап в развитии С. м. связан с Лени­ным и возникновением большевизма (1903 г.). См.. Плеха­нов, Ленин, Богданов, Бухарин, Сталин, Троцкий.