Русская Философия. Энциклопедия

В. А. Бажанов

«ЛОГОС»-философский журн., выходивший в 1910-1913 гг. при изд-ве «Мусагет» (Москва) ив 1914г. приизд-веТова­рищества М. О. Вольфа (Петербург). С самого начала его редакторами были Гессен, Степун, Метнер, в 1911 г. к ра­боте редакции был привлечен Яковенко, в 1913 г. - Сезе-ман. «Л.» был рус. вариантом «Международного изда­ния по вопросам культуры», выходившем также в нем. (с 1910) и итал. (с 1914) вариантах. Инициатива его выпуска принадлежала кружку рус. (Гессен, Степун, Н. Бубнов) и нем. (Р. Кронер, Г. Мелис) студентов, учившихся в Гей-дельберге. Деятельное участие в организации журнала приняли Г. Риккерт и нем. издатель П. Зибек. Истоки это­го начинания коренились в остро переживаемом кризисе европейской культуры и надежде на приход «нового пер­восвященника» вечных ценностей, способного осуще­ствить синтез распадавшегося человеческого бытия. За­дачи рус. издания, первый номер к-рого вышел в июне 1910 г., были определены статьей «От редакции», напи­санной Гессеном и Степуном. Философия рассматрива­лась ими как рациональное знание - «нежнейший цветок научного духа» и «самостоятельный фактор культуры», определяемый в своем развитии лишь ей присущими за­конами, принципиально свободный от внефилософских влияний. Настаивая на автономности философии, они вместе с тем не изолировали ее от «общего культурного фона», а призывали опираться на содержательные моти­вы науки, общественности, искусства и религии, вырос­ших на национальной почве, чем может быть достигнута главная задача - преодоление культурного распада и ис­комый синтез, «полнота школьных, культурных и нацио­нальных мотивов». Философия будет тогда, считали они, и вполне национальной, и приобретет также сверхнацио­нальное значение, подобно тому как в истории философ­ские системы мирового значения оставались вместе с тем глубоко национальными. Поэтому «Л.» не ставил зада­чей развитие именно национальной философии и его по­зиция по отношению к прошлому и настоящему состоя­нию рус. философии была остро критической. Авторы вступительной статьи полагали, что ее религиозное на­правление (славянофилы, В. С. Соловьев) и позитивистс­кое (Михайловский) обнаруживают «отсутствие сознания бескорыстности научного духа» и сильную зависимость от внефилософских мотивов жизни и культуры (полити­ки, религии и т. д.). Уверенные в богатых философских возможностях рус. культуры, они утверждали, что после «творческой выучки» у европейских учителей отечествен­ную философию ожидает большое будущее. Приобще­ние рус. читателя к европейской философии и, с др. сто­роны, расширение культурного кругозора Запада за счет знакомства с рус. культурой будет плодотворным для философии, как таковой. Такая постановка задачи опре­делила содержание материалов рус. издания «Л.». В 8 его выпусках (из них 3 - сдвоенные) было помещено 62 ста­тьи, из к-рых 28 принадлежали зарубежным, преимуще­ственно нем., авторам. Были опубликованы по пять ста­тей Г. Риккерта и Г. Зиммеля, по одной - Э. Гуссерля, В. Виндельбанда, Б. Кроче, Н. Гартмана, П. Наторпа и др. Рус. авторами были Яковенко (8 статей), Степун, Г. Э. Ланц, Н. О. Лосский (по 3 статьи), Гессен (2 статьи). По одной статье дали Сеземан, П. Б. Струве, Франк, И. А. Ильин и др. В журнале был хорошо поставлен критико-библиографический отдел (ок. 120 рецензий как на классические философские работы, так и на совр. рус. и европейскую философскую литературу). Исходной позицией для по­ложительных построений ведущих авторов «Л.» был кри­тицизм, воспринятый в форме неокантианства и обога­щаемый феноменологическим методом Гуссерля. Важ­но отметить, что для «Л.» неокантианство было спосо­бом не отрицания национальных религиозных ценностей, а строгого определения последних в системе культуры и орудием формирования и очищения философского со­знания. Авторы журнала не чуждались мировоззренчес­кой и метафизической проблематики, желая только ее научного разрешения, не выходя за рамки познаватель­ного опыта. Поэтому их главными темами стали выяснение границ между различными сферами культурной деятель­ности и борьба с психологизмом в гносеологии (Яковен­ко), выявление сферы иррационального и возможности включения его в рациональные построения (Степун, Гес­сен), определение природы непредметного познания, в к-ром нет разрыва между субъектом и объектом, т. е. оп­ределение места и роли интуиции в процессе познания метафизической реальности. Утверждая автономию фи­лософии, авторы «Л.» по-разному понимали ее содержа­ние. Яковенко и Степун предложили собственные концеп­ции; первый - систему плюрализма, опирающуюся на метод критико-трансцендентального интуитивизма, а вто­рой - один из вариантов философии жизни, главной те­мой к-рого стала природа творческого акта. Гессен и Се­земан на время существования журнала были, скорее, популяризаторами кантианства и авторами конкретных раз­работок его отдельных проблем. Появление «Л.» вызвало резкую реакцию со стороны одного из ведущих предста­вителей рус. религиозной философии, Эрна (Нечто о Логосе, русской философии и научности // Московский еженедельник. 1910. № 29-32). Европейскому рационализму «Л.», оцененному Эрном крайне негативно как теории «среднего арифметического между разумами всех людей», он противопоставил философию как учение о живом разуме Бога и обвинил инициаторов журнала в незаконном использовании названия христианско-платоновского Логоса. Его выступление вызвало реакцию со стороны Франка, обвинившего Эрна в «философском национализме». Франк настаивал на рациональной при­роде философского знания вообще, что исключает про­тивопоставление европейской и рус. философии. Он от­метил также, что приписываемый Эрном только рус. мысли онтологизм наличествует и в западноевропейс­кой философии в рамках рационализма. Материалы «Л.» сами явились примером взаимопроникновения спири­туализма, гегельянства, критицизма и интуитивизма. В 1925 г. издание журнала было возобновлено в Праге под ред. Гессена, Степуна и Яковенко, но в свет вышел только один номер. В редакционной статье признавалось, что старому изданию были присущи «черты школьничества и ученичества», что «гегемония теоретического знания суживала плоскость философского спора проблемой по­знания одной только непосредственно данной действи­тельности», между тем как формы знания являются «толь­ко отрезком, только изначальной частью той идеальной области... которая объемлет и нравственные и эс­тетические ценности, сущности правовые и хозяйствен­ные, религиозный опыт, - словом, всю ту «ризу Боже­ства», которая составляет также и подлинное сверхинди­видуальное, и образующие индивидуальность содержа­ния души человека». Теперь философия воспринималась как «своеобразный духовный опыт» проникновения в сущность бытия, находящегося за границами познания. Говоря о значении «Л.», следует отметить его просвети­тельскую образовательную деятельность по ознакомле­нию рус. об-ва с новейшими результатами западноевро­пейской мысли и созданию благожелательной и заинте­ресованной атмосферы их освоения и использования в собственных философских построениях. При этих обсто­ятельствах стало возможным применение феноменоло­гического метода у Вышеславцева, И. А. Ильина, Степуна и даже формирование феноменологического направ­ления рус. мысли (Шпет, Яковенко). Вместе с тем «Л.» участвовал в общем движении рус. мысли к синтезу раз­личных философских направлений с целью достижения «философского конкретизма, выраженного в стремлении философски понять и изобразить живой опыт» и «фило­софской метафизичности, выраженной в усилиях приблизиться к абсолютному Сущему» (Яковенко Б. В. Тридцать лет русской философии, 1900-1929 // Философ­ские науки, 1991. № 10. С. 90).