Русская Философия. Энциклопедия

С о ч: Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале»! Маркса. М., 1960; Идеальное//Философская энциклопедия:В{ 5 т. М., 1962. Т. 2. С. 219-227; Об идолах и идеалах. М., 196» Ленинская диалектика и метафизика позитивизма. М., 198Ц1 Диалектическая логика: Очерки истории и теории. М., 1974;! 2-е изд. М., 1984; Учитесь мыслить смолоду. М., 1977; Филосс-1 фия и культура. М, 1991.

Л и т.: Э. В. Ильенков. Материалы «круглого стола» // Биб­лиотекарь. 1980. № 8. С. 36—42; Голованов Л. В. Высокое напря­жение «философского нерва». Несколько штрихов к портрету Э.В. Ильенкова//Отечественная философия: опыт, проблемы, ориентиры исследования. Вып. XVII. Между историей и со­временностью. М., 1995. С. 144-156; Э. В. Ильенков: личность и творчество. М., 1999.

Л. В. Голованов

ИЛЬИН Владимир Николаевич (16(28).08.1891, с. Владовка Киевской губ. - 23.10.1974, Париж) - философ, бого­слов, литературный и музыкальный критик, композитор. Окончил физико-математический (1913), историко-фило­логический и философский ф-ты Киевского ун-та (в 1917), а также Киевскую консерваторию по классу композиции. В 1918 г. стал приват-доцентом Киевского ун-та. Зимой 1919 г. покинул Россию и обосновался в Константинопо­ле, где читал лекции по философии. В 1923 г. переехал в Берлин, преподавал логику, психологию, издал несколько работ по философии. В Берлинском ун-те слушал лекции А. Гарнака и совершенствовался в богословии. В 1925 г. стал проф. рус. Богословского ин-та в Париже, где препо­давал литургику, апологетику, психологию, средневе­ковую философию. Принимал участие в евразийских из­даниях: «Евразийская хроника» (вып. 4, 1926), газ. «Евра­зия» (1928, № 2, 6; 1929, № 7) и др.; в 1929 г., несмотря на симпатии к евразийству, к-рое считал универсальной системой, основывавшейся на абсолютной онтологии по­ложительного христианства, прекратил сотрудничество с «Евразией», обвиняя газету в смешении добра и зла, вы­ражающемся в лояльности к большевизму. В ряде статей выступил с критикой материализма, образцом к-рого был для И. механистический материализм Ж. О. Ламетри, а также, как он полагал, наследующий ему советский мар­ксизм. И. отвергал признание материи субстанцией, всеобъемлющим принципом Вселенной и всякого бытия, считал, что философы-материалисты враждебны экспериментальной науке, противопоставлял материализ­му «материологизм» как «признание Логоса, действу­ющего в материи» (Материализм и материя // Христиан­ство, атеизм и современность. Париж, 1928). В двух рабо­тах по апологетике - «Загадка жизни и происхождение живых существ» (Париж, 1929) и «Шесть дней творения» (Париж, 1930; 2-е изд. 1991), - исходя из новейших откры­тий в физике, в т. ч. корпускулярно-волновой теории све­та, теории относительности, а также виталистских теорий в естествознании, доказывал согласуемость библейского креационизма с совр. научной картиной мира. Органи­ческую жизнь И. рассматривал как силу, противодейству­ющую энтропии, окончательно раскрывающую себя в со­знательной человеческой активности как чудо творения. Креационизм он считал не теорией среди прочих теорий, но «исповеданием веры и богословско-философским принципом, соединимым со всякой естественно-научной теорией и гипотезой». Вслед за Флоренским И. признавал фундаментальным принципом науки прерывность мира, основанием прерывности считал корпускулярное строе­ние вещества: отдельные частицы вещества, непротяжен­ные, невещественные и духовные, суть монады. В миро­вой философии главным ориентиром для него была мона­дология Г. В. Лейбница (Лейбниц и русская философия // Возрождение. 1966. № 179-180). Свою заслугу в филосо­фии И. видел в создании морфологической логики или «всеобщей иконологии бытия», в к-рой синтезируются монадология, неоплатонизм с неопифагореизмом и мор­фология (учение о форме-эйдосе вещи). Подобно Плато­ну, синтезировавшему, по И., в своей диалектике тезисы пространственно-временной стабильности у элеатов и вечного течения во времени у Гераклита, И. считал необ­ходимым синтез ньютоновской флюксии и Лейбницева дифференциала. Звеном, связывающим гуманитарные и естественные науки, по мнению И., является миф и его отражение в фольклоре, эпосе, предании. Наличие одних и тех же образов у разных поколений И. объяснял родо­вой памятью, имеющей в своей основе действительное видение предыдущими поколениями того, что перешло в фантазию. Показателен в связи с этим интерес И. к психо­анализу К. Г. Юнга. В философии культуры И. следовал шпенглеровскому противопоставлению культуры и ци­вилизации, считая, что культура имеет последним осно­ванием религию, цивилизация же в лучшем случае вне-религиозна. Вместе с тем он отвергал шпенглеровский релятивизм ценностей, к-рый ведет к признанию бес­смысленности мирового процесса. Для И. невозможно примириться с гибелью культуры, причины к-рой - раз­деление, утрата взаимопонимания, соборности, иерар­хического принципа. В христианстве он видел религию, содержащую вечные и абсолютно ценные элементы всех религий и культур. С этим связано консервативно-тради­ционалистское отношение И. к истории: то, что историч­но, несет на себе печать необходимости, является выра­жением духа, здесь временное окрашено в цвета вечнос­ти. В многочисленных трудах по рус. литературе и поэзии особо отметим кн. «Арфа царя Давида в русской поэзии» (1960), «Арфа Давида. Религиозно-философские мотивы русской литературы» (1981) и ст. «Эзотеризм К. К. Слу-чевского» (Возрождение. 1967. № 183, 185) И. выступает как философ творчества и эстетик. Творчество для него священный акт (отсюда его положительное отношение к возрожденческим идеалам), к-рый должен, однако, полу­чить свое основание в святости. Иночество, по И., есть основа рус. культуры. Следуя традиции философии все­единства, И. рассматривал красоту в неразрывной свя­зи с истиной и добром, относя ее к существу абсолюта как высшей формы истины и высшей ценностной катего­рии. Полноте красоты (прекрасного) мистически соот­ветствует святость (см.: Метафизика и феноменология красоты с ее антитезами // Возрождение. 1969. № 212). Эстетическая гносеология, по замыслу И., должна была влиться в его морфологическую философию. В богосло­вии он увлекался концепциями Булгакова и творчески развивал их в статьях, где излагал свои взгляды по метафи­зике. Считал софиологию главным вкладом XX в. в дог­матическое развитие христианства. Еще до нач. 2-й миро­вой войны И. начал принимать активное участие в работе Русского студенческого христианского движения - в съездах, кружках и юношеских лагерях. Писал стихи и был композитором - автором трех симфоний и двух опер: на либретто «Черной маски» Л. Н. Андреева и «Страшной мести» Гоголя.