|
Если вещи, которым мы удивляемся, кажутся великими, то удивление всегда сопровождается уважением и иногда благоговением. Обратно, оно всегда сопровождается презрением и иногда пренебрежением, если они кажутся нам незначительными. Идея величия вызывает в мозгу сильное движение жизненных духов, и отпечаток, представляющий ее, сохраняется весьма долго. Сильное движение жизненных духов также вызывает в душе идею величия и весьма останавливает разум на рассмотрении этой идеи. Идея ничтожества вызывает в мозгу небольшое движение жизненных духов и образ, представляющий ее, сохраняется недолго. Небольшое движение жизненных духов вызывает в свою очередь в 428 НИКОЛАЙ МАЛЬБРАНШ душе идею ничтожества и мало останавливает разум на рассмотрении этой идеи; это следует себе весьма заметить. Когда мы рассматриваем самих себя или нечто, связанное с нами, наше удивление обыкновенно сопровождается какой-нибудь страстью, волнующей нас. Но наше волнение затрагивает только душу и жизненные духи, направляющиеся к сердцу, потому что нет налицо блага, которого следует искать, или зла, которого нужно избегать, и потому жизненные духи не разливаются в мускулах, чтобы расположить тело к какому-нибудь действию. Созерцание своего собственного совершенства или совершенства вещи, принадлежащей нам, естественно вызывает в нас гордость или уважение к себе самим, презрение к другим, радость и некоторые другие страсти. Созерцание своего собственного величия вызывает гордость; созерцание своей силы — великодушие или смелость, а созерцание какого-нибудь другого похвального качества естественно вызывает иную страсть, которая всегда будет видом гордости. Обратно, созерцание собственного несовершенства в нас или несовершенства вещи, принадлежащей нам, естественно вызывает в нас смирение, презрение к самим себе, уважение к другим, грусть и некоторые другие страсти. Созерцание своего ничтожества вызывает низость; созерцание своей слабости — робость, и созерцание какого-нибудь невыгодного качества естественно вызывает другую страсть, которая всегда будет видом смирения. Но это смирение так же, как гордость, о которой я только что говорил, не есть, собственно, ни добродетель, ни порок; это смирение и эта гордость суть лишь страсти или непроизвольные эмоции, которые, однако, очень полезны для гражданского общества, и даже безусловно необходимы в некоторых случаях для поддержания жизни или 'для сохранения благ тех, кто волнуется ими. Необходимо, например, быть смиренным и робким и выражать даже настроения своего духа скромною позою и почтительным или боязливым видом, когда находишься в присутствии очень знатного лица или человека гордого и могущественного; ибо почти всегда выгоднее для тела, чтобы воображение преклонялось при виде внешнего величия и выражало ему внешние признаки внутренней покорности и благоговения. Но это делается естественно и машинально, без участия воли и даже часто вопреки всему ее сопротивлению. Даже у животных, которым приходится, как например собакам, умилостивлять тех, с кем они живут, тело обыкновенно так устроено, что они принимают тот вид, какой должны иметь по отношению к окружающим; ибо это безусловно необходимо для поддержания жизни их. Если же птицы и некоторые другие животные не обладают таким устройством тела, которое могло бы придать ему подобный вид, то потому, что им не нужно умилостивлять людей, их гнева они могут избежать бегством и могут обойтись без них в поддержании своей жизни. — 441 —
|