Проблема смысла (Павиленис Р.И.)

если и только если снег является белым»), может навести на мысль о тривиальности рассматриваемой схемы. Особенно это относится к случаю, когда язык, на котором дается определение истины, является языком, для которого оно дается, т. е. когда метаязык есть часть объектного языка. В случае, когда метаязык отличается от объектного языка (как в предложении ««Snow is white» истинно, если и только если снег является белым»), требуется уяснение проблемы перевода.

Однако необходимо подчеркнуть, что как в первом, так и во втором случае вопрос сводится к порождению не любых истинных биусловных предложений, а релевантных для установления смысла языкового выражения истинных биусловных предложений. Речь идет не о том, чтобы дать определение истинности на основе понятия перевода, а о том, чтобы построить такую теорию истины, которая служит решению вопросов перевода с одного языка на другой. Таким образом, не само по себе биусловное предложение, а его доказательство является существенным для установления смысла языкового выражения. В любом случае речь идет не об установлении синонимии между s и «/>», не о «симуляции синонимии», а прежде всего о представлении «картины, которая в целом говорит о том, что мы знаем, когда знаем смысля» (116, с. 312).

Именно на неучете программного характера Г-конвен-ции строятся контраргументы, сводящиеся к тому, что оп-| ределение осмысленности в терминах истинности предлог жения таит в себе порочный круг: знание истинности1, ?предложения предполагает знание его смысла, если же из-; вестен смысл предложения, нет необходимости прибегать к понятию истинности для определения семантики пред-/ ложения. Вообще дискуссия по поводу первичности поня-i тия истины в отношении понятия смысла или наоборот, с нашей точки зрения, напоминает спор по поводу первичности курицы или яйца, если в ней, с одной стороны, не учитывается методологически главный, на наш взгляд, аспект Г-конвенции, выявляющий связь осмысленности предложения с формулируемыми в нем условиями истинности, а с другой стороны, если не учитывается аспект генезиса смысла и осмысленных предложений и соответственно аспект усвоения истинностных условий предложений естественного языка его носителями.

Следовательно, утверждение, что Г-предложения выявляют смысл выражений естественного языка, следует

истолковать прежде всего в качестве методологически важного и теоретически конструктивного указания на роль понятия истины в понимании смысла s: знать смысл s — значит знать, при каком положении вещей в мире s является истинным. Иначе говоря, Г-предложения не называют, не описывают какой-то сущности, которая является смыслом, а указывают, при каких условиях предложение является истинным. Далее, ^-предложения можно рассматривать как сокращения для формальных процедур экспликации смысла s в качестве логической формы s, которые должны предписываться теорией и осуществляться ее средствами. В смысле возможности построения такой теории и можно говорить о подходе Дэвидсона как об определенной теории естественного языка: само по себе определение истины, конечно, не может заменить семантической теории.

— 38 —