|
Торение и различение От «Наброска» (1895) до «Заметки о волшебном блокноте» ( 1925) наблюдается странная последовательность: разработка проблематики торения все больше и больше соообразует ее с метафорикой письменного следа. Первоначальная система следов, действующая по модели, которую Фрейд хотел бы признать естественной и где письмо совершенно отсутствует, переориентируется па такую конфигурацию следов, каковая может быть представлена уже только структурой и функционированием письма. В то же время непрестанно дифференцируется и изощряет свою оригинальность структурная модель письма, к которой Фрейд обращается тотчас вслед за «Наброском». Самые разные механические модели будут испытываться и отвергаться вплоть до открытия Wunderblock, изумительно сложной машины письма, в которую спроецируется целиком весь психический аппарат. Здесь бу- [255] дет представлено решение всех предшествующих затруднений, и «Заметка», в знак упорства, достойного восхищения, очень четко ответит на вопросы «Наброска». Каждой своей деталью Wunderblock наглядно реализует аппарат, который в «Наброске» Фрейд посчитал «на данный момент невообразимым» («Мы не можем на данный момент вообразить себе аппарат способный на выполнение столь сложной операции») и восполнил нейрологической выдумкой, ни схему, ни замысел которой он в некотором смысле так никогда и не отвергнет. В 1895-м вопрос стоял о том, чтобы дать объяснение памяти в стиле естественных наук, «предложить психологию, которая будет естественной наукой, то есть представить психические процессы как количественно определенные состояния специфических материальных частиц». А «одной из главных характеристик нервной ткани является память, то есть, в самом общем ключе, способность претерпевать устойчивые изменения под действием одноразовых событий». И «любая заслуживающая внимания психологическая теория должна предложить объяснение "памяти"». Крест подобного объяснения, что и делает такого рода аппарат почти невообразимым, — необходимость учитывать одновременно, как это будет сделано тридцать лет спустя в «Заметке», устойчивость следа и девственность приемлющей субстанции, гравировку борозд и всегда нетронутую наготу восприимчивой или воспринимающей поверхности, здесь: нейронов. «Посему нейроны, как видно, должны поддаваться воздействию, но также оставаться неизменными, непредвзятыми (unvoreingenommen)». Отвергнув расхожее в то время разграничение между «клетками восприятия» и «клетками воспоминания», Фрейд выстраивает гипотезу «контактных решеток» и «торения» (Bahnung), прокладывания пути (Bahn). Что бы ни думать о верности этой гипотезы или разрывах с ней в последующем, она замечательна, если рассматривать ее как метафорическую модель, а не просто нейрологическое описание. Торение, проложенный, прослеженный путь, открывает путеводную тропу. Что предполагает известное насилие и известное сопротивление взламывающей силе. Дорога должна быть пробита, проломлена, fracta, проторена. И должно быть два рода нейронов: проницаемые нейроны (ф), не оказывающие никакого сопротивления и потому не удерживающие никаких следов впечатлений, играют роль нейронов восприятия; другие нейроны (?) противопоставляют количеству возбуждения контактные решетки и таким образом удерживают впечатанный след: они «поэтому доставляют возможность представить (darzustellen) память». Первое представление, первая инсценировка памяти. (Darstellung — это представление в поистершемся смысле слова, по также часто и в значении зрительного изображения, а иногда и театрального зрелища. Наш перевод будет меняться в зависимости от модуляций контекста.) — 238 —
|