Письмо и различие

[186]

все еще определяется здесь как тринитарная-сущность-Бога. И когда Мейстер Экхарт хочет уйти по ту сторону определений, движение, которое он намечает, остается, похоже, замкнутым в онтической транс­цендентности: «Когда я сказал, что Бог не существо и пребывает над бытием, я не оспаривал тем самым его бытие, напротив, приписал ему некое более возвышенное бытие» («Quasi Stella matutina...»). Эта нега­тивная теология все еще остается теологией, и, по крайней мере по бук­ве, речь для нее идет об освобождении и признании невыразимой транс­цендентности некоего бесконечного сущего, «бытия над бытием и сверхсущностного отрицания». По крайней мере по букве — но разли­чение между, с одной стороны, метафизической онтотеологией и, с другой, мыслью о бытии (о различении) показывает существенную важность буквы. Поскольку все происходит через движение разъясне­ния, буквальное различение почти целиком составляет различение мысли. Вот почему мысль о бытии на пути за пределы онтических определений не становится здесь ни негативной теологией, ни даже негативной онтологией.

«Онтологическое» предвосхищение, трансцендентность в направ­лении бытия позволяет, таким образом, установить взаимопонима­ние по поводу, например, слова Бог, пусть даже это понимание — не более чем эфир, в котором способно откликаться несогласие. Эта трансцендентность населяет и основывает язык, а вместе с ним и воз­можность всякого бытия-вместе; возможность куда более изначаль­ного Mitsein, нежели та или иная из его случайных форм, с которой его хотели смешать: солидарность, коллектив, товарищество*. В оди­ночку позволяя допустить другим быть в их истине, высвобождая диалог и «лицом к лицу», вовлеченная в дискурс «Целостности и Бес­конечности» мысль о бытии тем самым, настолько, наколько это воз­можно, близка к ненасилию.

Мы не говорим — к чистому ненасилию. Как и чистое насилие, чи­стое ненасилие является противоречивым понятием. Противоречивым и за рамками того, что Левинас называет «формальной логикой».

* Сартр в свое время, как и Левинас, уже интерпретировал Mitsein в смысле това­рищества, коллектива и т. п. Мы отсылаем здесь к «Sein und Zeit». Ср. также «Понятие мира у Хайдеггера» Вальтера Бимеля, где в высшей степени ясно и справедливо сопо­ставляются эта интерпретация и намерения Хайдеггера (р. 90 и далее). Просто доба­вим, что изначально со- Mitsein'a не более обозначает структуру воодушевленного ней­тральной и общей задачей коллектива, нежели с из «языка с Богом» (TI). Бытие, кото­рое может обратиться к Mitsein, не есть, как зачастую можно понять Левинаса, третий термин, общая истина и т. п. Наконец, понятие Mitsein описывает изначальную струк­туру отношения между Da-Sein и Da-Sein, каковая предшествует любому значению «встречи» или «конституирования», то есть дебатам, о которых мы упоминали выше (ср. также «Sein und Zeit»: «С и также должны пониматься на манер экзистенциалов, а не категорий» (р. 48)).