Философия Давида Юма

Агностический эмпиризм толкал Юма к апологетически-пассивному описанию моральных явлений как «данного». Такой подход к явлениям морали пропагандирует в наши дни и неопозитивистская дескриптивная этика, корни которой восходят к Юму. В обоих случаях в этике используют метод аналогичный методу, применяемому в гносеологии. Так, если в теории познания Юм исходил из психологического описания «верований», то в этике из аналогичного описания чувств одобрения и неодобрения. В теории познания Юм утверждал отсутствие связи между суждениями о фактах (эмпирические описания) и суждениями об отношениях между идеями (своего рода «нормы» математики, например, алгебры). В этике он добавил, что нет связи между описаниями и этическими нормами.

Юм не был абсолютным противником нормативизма. Недаром в эссе «Об изучении истории» он порицал философов, считающих всякие моральные различия совершенно произвольными. Но «нормативизм» Юма касался лишь двух пунктов, — принципа пользы и отрицания религиозных предрассудков в этике. Здесь сам Юм был «нормативистом», но непоследовательным, так как с позиций агностицизма и растворения разума в стихийных эмоциях невозможно было ни развить последовательную теорию полезности, ни вытеснить обскурантистские нормы нравственности. Поэтому в этике Юма наметился раскол между довольно развитой дескриптивной системой и бледными наметками нормативного нерелигиозного учения. Но в основном Юм открещивался от нормативизма, что и позволило Айеру поставить Юму в большую заслугу разработку им основного принципа будущих «змотивистов», а именно что нормативные установления в этике не выводимы из описательных [1].

312

Обработку этики Юма в «эмотивистском» духе (из всего вышесказанного видно, что такая обработка не слишком трудна) продолжил Ч. Стивенсон. Следуя Юму в своих усилиях сведения моральных поступков к привычным для того или иного субъекта реакциям на собственные эмоциональные состояния (которые в свою очередь приобретают шаблонный характер), он восхваляет Юма за «эмпиризм». Он безоговорочно объявляет эмотивистским [2] тезис Юма о моральности того, что вызывает приятное чувство одобрения у людей. Что касается отклонений Юма к утилитаризму, то Стивенсон относит их к якобы несущественным и случайным для Юма нормативистским «увлечениям» [3].

Значительная недооценка интеллекта и волевой активности людей как субъектов общественного процесса, соседствующая с типичным для агностика устранением от анализа анатомо-физиологической подоплеки эмоциональной жизни и с механически-комбинационным подходом к высшим социальным побуждениям, — все это могло лишь способствовать углублению тех противоречий в этике Юма, которых он тщетно старался избегать, но которые неуклонно расшатывали его теорию [4]. Этих противоречий и связанного с ними эклектицизма не избежали и те, кто последовал по пути Юма в этике, избрав тот или иной ее акцент, — Бентам и оба Милля в XIX в., а затем эмотивисты 50 — 60-х годов XX в.