Об искусстве рассуждения

нс применил бы третьего. Итак, основные законы миро­здания все просты, так как все равным образом необходи­мы по отношению к явлениям, которые надлежит создать. Но этот закон действует различно в зависимости от обстоятельств, а отсюда получается, что неизбежно существует множество подчиненных законов и множество сложных следствий этих законов, т. е. действий, вызван­ных множеством перекрещивающихся и изменяющихся причин.

Наипростейшая система, разумеется, та, при которой один закон достаточен для сохранения всей вселенной. Однако эта система не была бы простой, если бы каждое явление вызывалось особой и единственной причиной. Все было бы очень осложнено, если бы предполагалось столько же причин, сколько и явлений, и гораздо проще, чтобы многие причины участвовали в создании каждого явления, поскольку эти причины уже существуют и сами являются действиями одного, первого закона. Следовательно, в при­роде должно быть очень много сложных действий, кото­рые по этой же причине являются простейшими и са­мыми закономерными.

Но философ, которому не дано видеть отношение одного действия ко всему целому, попадает впросак; ему при­ходится считать сложным то, что не является сложным или по крайней мере является таковым лишь по отношению к нему, и, отважно рассуждая о простоте путей природы, он предполагает, что та причина, которую он вообразил, есть подлинная и единственная, так как, по его мнению, ее вполне достаточно для объяснения того явления, причину которого он ищет. Та­ким образом, принцип природа всегда выбирает про­стейшие пути удобен для спекуляции, но его очень редко можно применить.

Данная степень вероятности имеет тем большую силу, чем более мы уве­рены, что знаем все средства, которы­ми может быть создана какая-либо вещь, и чем в большей мере мы способны судить об их простоте; и напротив, эта степень догадки значительно слабее, когда мы не убеждены, что исчерпали все эти средства, и когда мы не в состоянии судить об их простоте; последнее положение — обычный для философов случай.

Следовательно, предположения становятся обоснованными лишь по мере того, как, сравнивая все средства, мы все более убеждаемся, насколько прост способ, который мы предпочли, и насколько сложны все остальные. Так, на­пример, ясно, что [видимое] обращение Солнца может быть вызвано либо его собственным движением, либо движением Земли, либо обоими сразу; четвертого способа не существует.