Новые идеи в философии

Из сказанного о важности истории как науки прикладной следует, что господствующие сейчас взгляды на то, какие зна­ния всего более нужны для практики, страдают упрощенчеством.

Хотелось бы задуматься и над тем, какова возможная роль искусства в будущем. Давно замечено, что в России литература (а с ней вместе и другие виды искусства) несла особую функ­цию: она заменяла отсутствующие общественные установления. И до сих пор наша литература перегружена задачами, которые, по сути, могли бы решать другие виды духовной деятельности, если бы они были достаточно развиты. При отсутствии хороших работ по новейшей истории страны их частично вынужден заменять роман на темы этого периода. По сути, для искусства это не нуж­но: исторический, в том числе и документальный, материал в ху­дожественной прозе должен быть трансформирован сообразно с собственно эстетическими задачами. Но это можно осуществить, только разгрузив литературу от дополнительных (и очень трудных для нее) задач. Если бы у нас история (особенно новейшая), философия, право были бы по-настоящему развиты, литература могла бы несколько иначе отнестись к тому материалу, с которым она имеет дело. На первый план мог бы выступить тот эстетиче­ский принцип игры, который, например, делает столь притяга­тельным для многих читателей роман Булгакова «Мастер и Марга­рита». Нет сомнений в том, что это не могло бы помешать соб­ственно содержательной стороне литературы.

То, что в России прозаик одновременно был и философом, и основателем новой религии, и историком, могло заинтересо­вать и привлекать многих читателей, с такого рода синтетиче­ской духовной деятельностью незнакомых. Но причины возникно­вения этой гибридной формы литературы можно было бы сравнить с общеизвестными особенностями использования техники в нашей стране: из-за ограниченности возможностей пользующиеся ею нередко вынуждены придумывать достаточно изобретательные способы, компенсирующие недостатки аппаратуры. В общем слу­чае можно сказать, что трудные условия, в которые поставлена культура, могут в определенном смысле способствовать появлению новых ее форм. Но чрезмерная широта, этими условиями вызывае­мая, грозит дилетантизмом, и естественно стремление вернуться к профессиональной специализации.

Согласно классификации, предложенной знаменитым француз­ским этнологом К. Леви-Стросом, современные культуры при­надлежат к числу «горячих»: они помнят все уже созданные тексты (в широком смысле, включающем любые знаковые по­следовательности, не только книги, но музыкальные, живопис­ные, графические и другие) и стремятся к тому, чтобы создать текст, обязательно непохожий на уже существующие. На про­тяжении многих тысячелетий преобладали культуры противо­положного типа, где стремились к точному воспроизведению уже существующего текста (на ранних этапах — обычно священного: гимна богам, нравственной или правовой формулы и т. п.). Холод-