Наука, этика, политика

Немаловажный аспект взаимодействия генетики и гуманитарной культуры — адекватное изучение движущих сил этого процесса. Взаимодействие естествознания и социогуманитарных наук невозможно свести лишь к взаимовлиянию их методологий и гносеологических моделей (применительно к генетике и генным технологиям это “генетизация” культуры и “гуманизация” генетики). Важнейшей составной частью их коэволюционного развития есть проникновение в естествознание ценностных критериев научной истины, и, как следствие, прогрессирующая политизация генетики, в частности. Первоначальную реакцию на появление первых работ основателей социобиологического направления можно было четко соотнести с профессиональной принадлежностью рецензента [Карпинская, Никольский, 1988, с. 58]: отрицательные отзывы, как правило, исходили от биологов, положительные — от социологов и философов, причем критика и защита велась зачастую не с конкретнонаучных, а с философско-идеологических и политических позиций.

Проанализируем эту ситуацию с точки зрения коэволюции естествознания и других типов духовной жизни. Известный историк и философ науки Л. Грэхэм, характеризуя проявившуюся в начале XX века тенденцию к освобождению биологии от ценностных элементов, утверждал с некоторой долей иронии: “Именно в силу того, что наука более непосредственно начала затрагивать ценности, ученые сочли удобным говорить, что их исследования свободны от ценностей. Таким путем удалось избежать многих конфликтов или, если говорить точнее, удалось отсрочить тот день, когда с этими вопросами пришлось столкнуться вплотную” [Graham, 1981].

Итак, с возникновением генно-инженерных технологий наука подошла к рубежу, когда она создает инструмент планомерного или случайного изменения биологической природы человека. Границы между субъектом и объектом научных исследований и технологических операций размываются, а отношения между ними усложняются. Одним из принципиально важных изменений во взаимоотношениях науки и общества является, по замечанию П.Д. Тищенко [Этика геномики, 1999], изменение паритетов научного, профессионального знания и повседневного опыта (“профанного знания”), вытекающее из столкновения социально-этических принципов социальной автономии научного исследования, с одной стороны, и социальной автономии индивидуума, служащего объектом такого исследования и последующих геннотерапевтических манипуляций, — с другой.

Этот вывод справедлив в ситуациях индивидуального выбора, когда решается судьба конкретной личности. Например, эффективность лечебных процедур, значительно выше, когда пациент и врач принимают решения, основанные на модусе информированного согласия [Вековшинина, Кулиниченко, 2002]. Однако уже к 1975 году, в период добровольного моратория на генно-инженерные исследования, принцип паритетности стал элементом практической политики на уровне социальных общностей. В одной из резолюций, принятых спустя некоторое время, значилось: “Знание, получаемое ради знания или ради потенциальных выгод для человечества, не может служить оправданием для того, чтобы подвергать риску народ, если информированные граждане не намерены принять этот риск. Решения, по поводу правильного выбора между риском и выгодой от потенциально опасных научных исследований, не должны приниматься внутри научного истеблишмента” [Цит. по: Krimsky, 1982; Фролов, Юдин, 1986, с. 301].