|
Паскаль же требует иного: непременно ridere, lugere, непременно detestari - в противном случае все ваши изыскания ничего не стоят. Что дало право Паскалю предъявлять такие требования? И имеют ли они какой-нибудь смысл? Вопрос для нас основной - ибо здесь источник всех расхождений Паскаля с новейшей философией. Примешь методологическое правило Паскаля, у тебя будет одна истина, примешь правило Спинозы - будет другая. Спиноза ставил своим идеалом intelligere. И для Спинозы в самом деле le moi всегда было ha?ssable. Ибо наше Я - этого никогда нельзя забывать - есть самое непокорное, стало быть, самое непонятное, самое иррациональное из всего того, что есть в этом мире. "Понимание" возможно лишь тогда, когда человеческое Я лишается всех своих особых прав и преимуществ, когда оно становится "вещью" или "явлением" среди остальных вещей и явлений природы. Нужно выбирать либо тот идеальный, ненарушимый порядок с его вечными и нематериальными истинами, который отверг Паскаль и при котором "средневековая" идея о спасении души становится воплощением всех нелепостей, - либо капризное, ропщущее, беспокойное, тоскующее Я, никогда не соглашающееся добровольно признать над собой власть "истин" - будут ли они материальные или идеальные. Кто ставит своей задачей добиться во что бы то ни стало понимания, тот, конечно, должен стремиться, вслед за стоиками и древней философией, это Я возненавидеть и убить, чтобы дать возможность осуществиться объективному миропорядку. Но кто, как Паскаль, в "понимании" видит начало смерти и кто в борьбе со смертью видит свое призвание, может ли такой мыслитель ненавидеть Я? Ведь в Я и только в Я с его иррациональностью залог возможности о 1000 свободиться от гипноза математической истины, которую философы за ее "нематериальность" и "вечность" поставили на место Бога. VII И действительно, сколько Паскаль ни говорит о том, что le moi est ha?ssable, фактически он все свои силы направлял к тому, чтобы отстоять наши Я от притязания нематериальных и вечных истин. Если хотите, его пояс с гвоздями был только оружием в этой борьбе. И свою болезнь и свою "пропасть", которую поклонники Паскаля хотели бы совсем вытравить из его биографии, - он использовал все для той же цели. Можно почти с уверенностью сказать, что, если бы не было пропасти, Паскаль не пошел бы дальше "Lettres Provinciales." Пока человек чувствует почву под ногами, он не дерзает отказать в повиновении разуму и морали. Нужны исключительные условия существования, чтобы освободиться от власти господствующих на земле нематериальных и вечных истин. Нужно "безумие", чтоб ополчиться на закон. Напомню опять "опыт" нашего современника, Ницше, который молил богов, чтоб они послали ему "безумие", ибо ему предстоит убить "закон", объявить Риму и миру свое "по ту сторону добра и зла". — 153 —
|