|
Осенней ночью на Руси восстал. Русь в сне морозном. Белая постелька Снежком пуховым занесет ее, И пеньем убаюкает метелька. Солдат, чтобы проснулась, острием Штыка заспавшуюся пощекочет. Он точно знает ремесло свое, – И мертвая как встрепанная вскочит, И будет мертвая еще плясать, Развеявши волос седые клочья… Звон погребальный… Отпевают мать… А нам, ее оставшимся волчатам, Кружить кругами в мире и молчать, И забывать, что брат зовется братом… За четверть века подвожу итог. Прислушиваюсь к громовым раскатам. ……………………………………………………. О, многое откроется. Сейчас Неясно все. Иль новая порода И племя незнакомое средь нас Неведомый закон осуществляет И звонко бьет его последний час? Давно я вглядываюсь. Сердце знает И то, чего не уловляет слух. И странным именем все называет. В Европе, здесь, на площади, петух, Истерзанный петух разбитых галлов, Теряет перья клочьями и пух… Нет, не змея в него вонзила жало, Глаза сощурив, спину выгнув, тигр Его ударил лапою. Шакала Я рядом вижу. Вместо летних игр И плясок летних, летней же порою На древнем месте новый мир воздвиг Победоносный зверь. И стал тюрьмою Огромный город. Сталь, железо, медь Бряцают сухо. Все подвластно строю… О, пристальнее будем мы глядеть В туманы смысла, чтоб не ошибиться. За тигром медленно идет медведь, Пусть нужен срок ему расшевелиться, Но, раз поднявшись, он неутомим, – Врага задушит в лапах. Колесница Медлительная катится за ним. Тяжелым колесом живое давит. Не тяжелей ступал железный Рим. Кого везет? Кто колесницей правит? Где родина его? Урал? Алтай? Какой завет он на века оставит? Тебя я знаю, снежной скорби край. В себе несу твоей весны напевы. Тебя зову я. Миру правду дай. Земля – Богоневестной Девы, Для жертвы воздвигаемый престол, Сегодня в житницу ты дашь посевы Твоей пшеницы. Ты даешь на стол Вино от гроздий, напоенных кровью, Ты, чудотворный лекарь язв и зол. Мир люто страждет. Надо к изголовью Его одра смертельного припасть, Благословить с надеждой и любовью, На руки взять. И сразу стихнет страсть, И сон целительный наступит сразу. Проси, проси, и ты получишь власть И кровь остановить, и снять проказу, И возвратить ушам оглохший слух, И зренье помутившемуся глазу. За оболочкой плоти ярый дух, Который вечен, и одновременно Родился только что, – он не потух В порывах урагана. И средь тлена, Среди могил вопит Езекиил, Вопивший некогда в годины плена, Костяк уже оброс узлами жил, И плоть уже одета новой кожей. Мы ждем, чтоб мертвых оживотворил Животворящий Дух дыханья Божья. И преклонились Божии уста, – — 204 —
|