|
Не допусти, чтоб он промчался мимо. Лишь подожди, наверное дадут Тебе крестом отмеченные латы И в мир иной ворота отопрут: Иди, слепая, и не требуй платы. Тебя не проводит ни брат, ни друг. И я тебе лишь знак, а не вожатый". Упала я, – крест распростертых рук Был образом великим погребенья. Шлем воина – меня венчал клобук. Какое после было откровенье, И именем Египтянки зачем Меня назвали? Нет, не удаленье, А приближенность новая ко всем. И не волчцы пустыни, и не скалы, – Средь площадей ношу мой черный шлем. Я много вижу. Я везде бывала. Я знаю честь, я знаю и плевки, И клеветы губительное жало, И шепот, и враждебные кивки. А дальше поведет меня дорога При всех владыках мира в Соловки. Мы все стоим у нового порога, Его переступить не всем дано, – Испуганных, отпавших будет много. В цепи порвется лишь одно звено, И цепь испорчена. Тут оборвалась Былая жизнь. Льют новое вино Не в старые мехи. Когда усталость Кого нибудь среди борьбы скует, То у врага лишь торжество, не жалость, В его победных песнях запоет. Ни уставать, ни падать не дано нам. Как пчелы майские, весенний мед Мы собираем по расцветшим склонам. В земле лежал костяк еще вчера От кожи, жил и плоти обнаженным. Еще вчера, – давнишняя пора. Я отошла на сотни лет сегодня. Пшеничный колос туг. Палит жара. Благоприятно лето мне Господне. И серп жнеца сегодня наострен. Размах косы и шире и свободней. Пади на землю, урожай времен, В бессмертный урожай опять воскресни, Людской пролитой кровью напоен. Давнишний друг, иного мира вестник, Пытает и в мои глаза глядит: "Поймешь ли ты сегодняшние песни И примешь мира измененный вид? Твой челн от берега давно отчалил, А новый берег все еще закрыт. В который раз ты изберешь печали Изгнанья, но теперь среди своих Замкнулся круг, и ты опять в начале". Но вестника вопрос еще не стих, А я уже ответ мой твердый знала, Уверенный, как вымеренный стих. От тех печалей сердце не устало. И я хочу всей кровию истечь За то, что некогда средь неба увидала. Спустился обоюдоострый меч, Тот, памятный, разивший сердце Девы. И должен он не плоть людей рассечь, Крестом вонзиться. От Него налево Разбойник похуливший виден мне. Весь трепетный, без ярости и гнева, Сосредоточенный в своей вине. Да, знаю я, что меч крестом вонзится. Вторым крещеньем окрестит в огне. Печатью многие отметит лица. Я чую приближенье белых крыл Твоих, Твоих, сверкающая Птица. Ты, Дух живой среди костей и жил, В ответ Тебе вздохнет душа народа, Который долго телом мертвым был. Не человечья, а Твоя свобода — 202 —
|