|
начиная с тех времен, с того часа, когда он впервые повстречал меня, еще мальчика, и до нынешнего дня. То была жизнь, отмеченная трудом и самоотдачей, но свободная от принуждения, свободная от честолюбия и полная музыки. И развивалась она так, будто, став музыкантом и Магистром музыки, он избрал музыку как один из путей к высшей цели человека, к внутренней свободе, к чистоте, к совершенству, и с тех пор он ничего другого н "е делал, а только предоставлял музыке все больше и больше пронизывать, очищать, пресуществлять себя -- от искусных умных пальцев чембалиста и от его неимовермй музыкальной памяти вплоть до всех частей и органов тела и души, вплоть до пульса и дыхания, вплоть до сна и сновидений, и ныне он только символ или скорее некое проявление, некая персонификация музыки. Во всяком случае, я воспринимал то излучение, которое от него исходило, или те телвы, которые, наподобие череды вдохов и выдохов, шли от иего ко мне и от меня к нему, как музыку, как полностью лишившуюся материальности эзотерическую музыку, принимавшую каждого, кто вступал в магический круг как многоголосная песня принимает вновь вступающий голос. Верно, немузыканту эта благодать раскрылась бы в других подобиях, пожалуй, астроном увидел бы себя в образе луны, совершающей свой бег вокруг планеты, или филолог услыхал бы, как его окликают на всезначащем, магическом праязыке. Но хватит слов, я прощаюсь. Мне было хорошо, Карло". Мы с особой обстоятельностью остановились на этой эпизоде, ибо Магистр музыки завимал в жизни и сердце Киехта очень важное место; доволиительным поводом иди соблазном явилось для нас то обстоятельство, что разговор Киехта с Ферромонте содраиился в подлинной зависи последнего, в одном из его писем. Изо всех свидетельств о "преображении" старого Магистр" музыки это -- самое раннее достоверное, прадиее уже тема эта породила более чем достаточно всевозможных легенд и толков. — 423 —
|