|
Полезно соотносить примеры различных духовных проявлений данного имени—около обоих полюсов и у точки безразличия. Так с особою четкостью проступают типичные линии именной организации, единой и равной себе во всех своих проявлениях. 8 2295 225 XIX Даже точно очерченное, имя предостав-тяет бесконечные возможности нравственных проявлений; но и самое русло личной жизни—имя—не может быть рассматриваемо как твердая механическая связь, безусловно исключающая некоторые их движения. Если оно—связь, то гибкая и податливая, поддающаяся многообразным изменениям, хотя они не в силах уничтожить основной характер имени. А точнее сказать, имя должно быть связываемо с образованиями органическими, столь же приспособляюппшися к внешним условиям, как и неизменными в своем морфологическом типе. Так и имя—оно уступчиво, даже предупредительно к требованиям различных факторов формы; око находит в себе энергию жизни и перерабатывается приспособительно к условиям страны, народности, духа времени, наследственпости, даже применяется к своеобразным оттенкам личных отношений. Ведь имя есть слово, даже сгущенное слово; и потому, как всякое слово, но в большей степени, оно есть неустанная играющая энергия духа. В имени живет не только семема его, но и морфема, даже фонема. Так, имя переходит к другой народности то неизменным во всех формальных началах своего строения, то изменяя одно или два из них. Это значит, народ ассимилирует его применительно к каким-то потребностям своего склада. Но нечто от имени остается неприкосновенным. Когда, около I века до и после Р. X., возникли имена, Аристон вместо Тоби, Боэтос вместо Ездры, ІОст вместо Садока, Филон вместо Иеди-дии и Феодор вместо Натанеля, то сохранялось этимологическое значение еврейских имен, но не звук имени и в значительной мере не его семема: духовная форма имени перевоплотилась в новое тело. Такого рода перевод имен делается естественно на разные языки—например, при переводе на арабский. Елеазар превратился в Мансура, Мацлиав—в Маймуна. В других случаях звуковым эквивалентом являлось некоторое производное от семемы его, а не от морфемы. Так, в благословениях Иакова Иуда сравнивается с молодым львом 32, и, следовательно, лъви-ность наличествует в семеме этого имени, хотя не имеет ничего общего с коренным значением; имя Иуда превращается в Лео, Леве и Леб, Лейба—по другому произношению, своими звуками опять-таки выделяя сементический момент возлюбленного сына Иуды: Леб—по-еврейски—сердце; а в арабской среде—имя Аббас заменило имя Иуды, как арабский перевод слова лев. Подобным образом Невфалим или Нафтали дает имя Гирш, и т. д. Имена, сколько-нибудь устойчивые имена, повторяю, очень немногочисленны в мире и заимствуются и пе- — 181 —
|