Сочинения в четырех томах. Том 3. Часть 1

1

бы признать и некоторый другой центр (во времени или в про­странстве) схемо-строительства, следовательно,— и некоторую реальность—вне себя, вне наличного здесь и теперь. Но, опустошенный от всякой конкретности, этот центр, это отвле­ченное Я, формален,—и потому определение его—чисто от­рицательное. Словом, тут, об этом центре речи придется повто­рить все сказанное о точке зрения.

Иллюзионизму противополагается реализм. Реальность не дается уединенному вздесьитеперь точечному сознанию. Закон тождества, применяется ли он в зрении (перспектива) или в слухе (отвлеченность), уничтожает бытийственные связи и ввергает в самозамкнутость. Реальность дается лишь жизни, жизненному отношению к бытию; а жизнь есть непрестанное ниспровержение отвлеченного себе-тождества, непрестанное умирание единства, чтобы прозябнуть в соборности. Живя, мы соборуемся сами с собой—и в пространстве, и во времени, как целостный организм, собираемся воедино из отдельных взаимо­исключающих—по закону тождества—элементов, частиц, кле­ток, душевных состояний и пр. и пр. Подобно мы собираемся в семью, в род, в народ и т. д., соборуясь до человечества и включая в единство человечности весь мир. Но каждый акт соборования есть вместе с тем и собирание точек зрения и цент­ров схемо-построения. То, что называется обратною перспек­тивою, вполне соответствует диалектике. Одно—в области зре­ния, другое—в области слуха; но по существу и то и другое есть синтез, осуществляемый движением, жизнью. Отвлеченной не­подвижности иллюзионизма противополагается жизненное от­ношение к реальности. Так созидаемые символы реальности непрестанно искрятся многообразием жизненных отношений: они по существу соборны. Такие символы, происходя от ме­ня,—не мои, а человечества, объективно-сущие. И если в ил­люзионизме внутренний двигатель—в возможности сказать о произведении культуры «мое», хотя бы на самом деле оно было бы и весьма компиляторским, т. е. награбленным, то при реалистическом мирочувствии побуждает созидать имен­но возможность сказать о созданном «не мое», «объективно сущее». Изобрести—стремление иллюзионизма; обрести— реализма,— обрести как вечное в бытии.

Но изобретение, поскольку оно в самом деле таково, предполагает замкнутее в субъективность; напротив, обрете­ние требует усилия, направленного на бытие. Реалистическое отношение к миру по самому существу дела есть отношение трудовое: это жизнь в мире. Иллюзионистическое миропонима­ние пассивно, да оно и не может быть активным, коль скоро при нем не ощущается реальности, тогда как реалистическое твердо знает, что реальность должна быть активно усваиваема трудом.