Сочинения в четырех томах. Том 2

Во времена Христа были фарисеи и были саддукеи; первые верили в абсолютную ценность своего устава, тогда как вторые всякий устав почитали пустяком, хотя и поддерживали свой из политических видов. Эти два течения потом на протяжении истории многократно пе­реименовывались, но суть дела оставалась всегда одною и той же, и во все времена существовали и существуют свои фарисеи и свои саддукеи. Духовное сознание неми­нуемо борется с обоими течениями сразу и лишь этой двойственною борьбою определяет себя внешнеисто-рически как своеобразную историческую силу. Но обще­ство в основе слагается именно из этих двух течений,

1

как ткань сплетается из основы и утка (К. П. Побе­доносцев называл эти две стихии общественности кон­сервативно-инертной и прогрессивной, почитая их равно необходимыми в строении общества). Представитель ду­ховной свободы оказывается направленным по третьему измерению к плоскости общества, и обществу непонятен и даже невидим в своей собственной сущности, как чет­вертая координатная ось для обитателей трехмерного мира. Иной, чем этот мир, и опирающийся на иную, чем известна в этом мире, силу, он чужд миру и неми­нуемо оценивается миром как некоторый урод или юрод. Явное или прикровенное, грубое или тонкое, юродство неизбежно сопутствует носителю духовной свободы. В мире ему по-настоящему нет места, и он лишь терпится, поскольку может быть использован миром в каких-нибудь своекорыстных целях, однако с постоян­ным памятованием, что его можно при случае окружить почетом, но что за ним требуется зоркий присмотр.

Ясное дело, за таким, вглубь его четвертого измере­ния свободы, из мира, т. е. из числа не знающих духов­ного творчества, пойдет лишь то, что не крепко входит в ткань мира, что само изгоняется из мира, но уже не за непонятность миру, а за понятное нарушение требова­ний и правил мира. Это — отверженные, мытари и блуд­ницы, которым нечего терять в мире и которые, руково­дясь чутьем, готовы на риск, ибо уже убиты миром и тоже по-своему умерли или насильственно умерщв­лены. Это — «буйее мира» 14*, которое избрал Бог,— из­брал потому, что оно лишь было и есть способно при­слушаться к странным и чуждым миру речам о неведомых и непонятных миру силах.

XIII

О. Алексей был одним из немногих в современной жизни представителей духовной свободы. Чуждый и фа­рисейства и саддукейства, т. е. направленный по пер­пендикуляру к миру, он не мог не быть юродивым. Ко­нечно, в разных условиях юродство принимает лик различный; но особенностью юродства несомненно бы­вает его неожиданность, его неподводимость под суще­ствующие общественные формы. Оно есть юродство лишь тогда, когда миру представляется уродливым, странным, на границе соблазнительности. Но любое проявление юродства само может быть усвоено миром