|
Во-вторых, всеобщая диффузная казуальность: «эксцесс», «невроз», «дегенерация» — все это метки индивидуальных процессов, охватывающие их сетью причинных отношений. Признание о сексе используется для реконструкции и управления культурными и социальными процессами, а не только для управления личностью. В-третьих, латентность сексуальности: секс под подозрением, он скрывается и функционирует в темноте, его энергия, причины и природа неясны. Вместе с тем он определяет и детерминирует все: научное, художественное и техническое творчество, мотивы любой дея- 120 Подробнее об этом см.: Маркиз де Сад и XX век. / Под ред. А. Т. Иванова. М., 1992. Scientia Sexualls 229 тельности. Именно принцип латентности заставляет применять тяжелые процедуры признания, которое направлено не на то, что скрывает субъект, а на то, что скрывается в самом сексе и может пролить свет как на спрашивающего, так и на отвечающего. В-четвертых, метод интерпретации: психоанализ не просто моральное осуждение, но и производство истины о сексе. Поэтому врач выступает в роли господина над истиной и осуществляет герменевтическое истолкование признания. В-пятых, медицинофикация признания: она реализуется в форме терапевтических процедур. Секс анализируется не в режиме похоти и греха, эксцессов'и нарушений, а в терминах нормы и патологии. Именно оценка его как зоны патологий и требует признания как орудия терапии. В культуре можно выделить две стратегии, определяющие подход к любви: ais erotica, развиваемое со времен Оввдия и scientia sexualis, характерная для современного общества. Искусство любви складывается как обобщение опыта поколений, оно лишено излишнего морализаторства, научного интереса, экономической и политической целесообразности. Наслаждение ценится само по себе, изучаются его длительность, средства достижения, формы реализации, душевные и телесные переживания. Его дискурс эволюционировал от сакральных таинств к наставлениям и лирическим поэмам. Конечно, нельзя идеализировать древнее искусство эротики, ибо оно нередко играло служебную роль. Например, используемые в современной сексологии восточные наставления были, собственно, весьма далеки от того, чтобы служить рекомендациями чисто эротического характера: отношения полов предстают в них как жестокая битва за жизненное вещество, и поэтому нет речи о получении взаимного удовольствия. Современная цивилизация развивает науку о сексуальности, которая продуцирует знание истины. Европейская наука зарождалась и развивалась в тесной связи с институтами пытки и дознания, инквизиции и юриспруденции. Этим определялся специфический интерес к телу как объекту наказания. Тщательно маркировалось: какие части тела и насколько должны быть поражены инструментом пытки за тот или иной проступок; каковы возможности организма и пороги его чувствительности; какова связь телесногочувстваболисдискурсом признания. Каксвидетельствуетисто-рия телесных наказаний в России, даже подъем на дыбу вовсе не был иррациональной жестокостью и беспределом, а сопровождался рациональным расчетом: сколько боли может вынести наказуемый, сколько ее необходимо, чтобы он сказал правду и, что также важно, не оговорил себя. — 209 —
|