|
536 представляется, напротив, восприятие не прозрачно, оно пускает в ход мои сенсорные поля и мои примитивные способы сообщения с миром, лежащие ниже уровня сознаваемого, просто "обладать сознанием" здесь ничем не отличается от "быть в...", и мое сознание существования совпадает с действительным актом "эк-зистенции".1 Именно через сообщение с миром мы несомненно сообщаемся с собой. Мы целиком удерживаем время и мы присутствуем для себя, поскольку присутствуем в мире. Если дело обстоит так, и если сознание укореняется в бытии и времени, располагаясь там, как мы можем его описать? Нужно, чтобы оно было своего рода глобальным проектом или видением времени и мира, которые, дабы себя обнаружить, стать из неявного явным, то есть сознанием, должны найти развитие в многообразном. Мы не должны отдельно реализовать ни неделимую способность, ни различные проявления сознания; сознание - это не то или другое, но то и другое разом, это само движение темпорализации и "флюксии", как говорит Гуссерль, движение, которое себя предвосхищает, поток, который никогда с собой не расстается. Попробуем получше описать это на примере. Романист или психолог, который не восходит к истокам и берет время в готовом виде, рассматривает сознание как множественность психических фактов, между которыми он пытается установить каузальные отношения. Пруст, к примеру,2 показывает, как любовь Сванна к Одетте влечет за собой ревность, которая в свою очередь видоизменяет любовь, поскольку Сванн, постоянно заботясь о том, чтобы кто-то не похитил у него Одетту, тратит все свое время, наблюдая за ней. В действительности сознание Сванна - это не инертная среда, в которой психические факты извне провоцируют друг друга. Реально существует не ревность, вызванная любовью и затем изменившая ее, но определенная манера любить, в которой сразу прочитывается вся судьба этой любви. Сванн тянется к Одетте, к этому "зрелищу", которое она собой являет, к ее манере смотреть, улыбаться, говорить. Но что значит тянуться к кому-то? Пруст говорит об этом, касаясь другой любви: это значит чувствовать себя исключенным из другой жизни и хотеть проникнуть в 1 Мы заимствуем это выражение у А. Корбена (переводчика Хайдеггера на фр. яз.): Heidegger. Qu'est-ce que la Metaphysique? Paris, 1938. P. 14. 2 Этот пример приводится Ж.-П. Сартром: Sartre. L'Etre el le Neant. P. 216. 537 нее, занять ее целиком. Любовь Сванна не вызывает ревности. С самого начала она есть ревность. Ревность не вызывает изменения любви: наслаждение, которое Сванн получал, созерцая Одетту, несло в себе это изменение, поскольку это было наслаждение от того, что Сванн один ее созерцал. Ряд психических фактов и каузальных отношений дают лишь внешнее выражение определенного взгляда Сванна на Одетту, некоторой манеры быть с другим. Ревнивую любовь Сванна, следовало бы, с другой стороны, соотнести с иными линиями его поведения, и тогда, возможно, она оказалась бы проявлением еще более общей структуры экзистенции, каковая и есть, возможно, личность Сванна. Соответственно всякое сознание как глобальный проект вырисовывается для себя в действиях, опытах, "психических фактах", в которых оно себя узнает. Именно здесь временность проясняет субъективность. Нам никогда не понять, каким образом мыслящий или конституирующий субъект может полагать или воспринимать себя во времени. Если Я - это трансцендентальное Я Канта, нам никогда не понять, как оно способно смешаться со своим следом во внутреннем чувствовании и каким образом эмпирическое Я все-таки может быть моим "я". Но если субъект - это временность, тогда самополагание перестает быть противоречием, поскольку оно в точности выражает сущность живого времени. Время - это "аффектация себя самим собой"1: то, что возбуждает - это время как напор и переход к будущему; то, что возбуждено - это время как развернутый ряд настоящих моментов; возбуждающее и возбужденное суть одно и то же, поскольку напор времени - это не что иное как переход от одного настоящего к другому. Этот эк-стаз, эта проекция неделимой способности в присутствующую для нее предельную точку и есть субъективность. Первичный поток, говорит Гуссерль, не просто существует: он по необходимости должен "обнаруживать себя для себя самого (Selbsterscheinung)", в противном случае мы вынуждены помещать за ним какой-то другой поток для осознания первого. Он "конституирует себя как феномен в самом себе",2 суть времени в том, чтобы быть не просто действи- — 360 —
|