|
"В демократическом государстве - продолжает дальше развивать свою мысль Платон,- нет никакой надобности принимать участие в управлении, даже если ты к этому и способен; не обязательно и подчиняться, если ты не желаешь, или воевать, когда другие воюют, или соблюдать, подобно другим, условия мира, если ты мира не желаешь. И опять-таки, если какой-нибудь закон запрещает тебе управлять либо судить, ты все же можешь управлять и судить, если это тебе придет в голову... при таком государственном строе люди, приговоренные к смерти или к изгнанию, тем не менее, остаются и продолжают вращаться в обществе; словно никому до него нет дела и никто его не замечает, разгуливает такой человек прямо как полубог... Эта снисходительность вовсе не мелкая подробность демократического строя: напротив, в этом сказывается презрение ко всему тому, что мы считали важным ... Если у человека, говорили мы, не выдающаяся натура, он никогда не станет добродетельным... Между тем демократический строй, высокомерно поправ все это, нисколько не озабочен тем, кто от таких занятий переходит к государственной деятельности. Человеку оказывается почет, лишь бы он обнаружил свое расположение к толпе... Эти и подобные им свойства присущи демократии - строю, не имеющему должного управления, но приятному и разнообразному. При нем существует своеобразное равенство - уравнивающее равных и неравных" (557е-558с). Духовный мир такого "демократического человека" напоминает Платону "деревенское невежество" (560d), отличительными чертами которого является наглость, разнузданность, распутство и бесстыдство. При этом демократы наглость называют "просвещенностью", разнузданность - "свободой", распутство - "великолепием", а бесстыдство - "мужеством" (561а). Уклад жизни такого "свободного человека в условиях равноправия" Платон склонен был характеризовать хаотическим и абсолютно бессмысленным: "В его жизни нет порядка, в ней не царит необходимость; приятной, вольной и блаженной называет он эту жизнь и как таковой все время ею и пользуется" (561d). Выше уже обращалось внимание читателя на то, что Платон практически не участвовал в общественной жизни своего полиса. Сам Академик подтверждает о своей политической пассивности в V Письме (322b-c) к молодому македонскому царю Пердикке III (365-360 до н.э.), брату Филиппа II. При этом он ссылается именно на свой антидемократизм: хотя Платон и имел право говорить в народном собрании и советовать народу самое лучшее, "он ни разу не поднялся с места и ни слова не произнес". Сам Платон объяснял это тем, что он "слишком поздно родился для своей страны и застал народ постаревшим и вдобавок приученным его предшественниками делать много, не соответствующее его мнениям. Он охотно бы, как родному отцу, помогал ему, если бы не считал, что напрасно подвергает себя опасности, без всякой надежды на успех". Такая же участь постигла бы и советы, даваемые им. "Ведь если бы [народу] показалось, что я неизлечимо болен, он распростился бы со мной, бросив и думать обо мне самом и моих советах". — 166 —
|