|
5 Переводим вместе с Н. Томасовым (75а, 4) более емким словом «являются», а не «кажутся», как в переводе, отредактированном А. Ф. Лосевым, поскольку в контексте наряду с «быть» и «казаться» явно чувствуется еще и «явление» (проявление) единого бытия человеку, т. е. нечто более объективное, чем «кажимость». 193 ношении Горгиева «О не-сущем, или О природе» и «Парменида», заслуживающий специального изучения, окажем, что анализ абсолютного полагания «одного» и выводов отсюда для существования одного и иного по существу воспроизводит ход мысли в трактате Горгия, тогда как исследование абсолютного отрицания одного и вывод из него для одного и иного — это критика позиции Горгия (см. 75, 2, 588—590). Непознаваемость сущего Горгий доказывает тем, что «то, что мыслится» не совпадает с сущим. Ибо есть предметы мысли, которые не существуют, например летящий человек или колесница, движущаяся по морю, и есть несуществующие предметы, которые мыслятся, например Сцилла или Химера. Итак, сущее не мыслится; поскольку же оно не мыслится, оно и не познается. Рассуждение это явно основано на двусмысленности понятия «то, что мыслится» или «предмет мысли», употребляемого то в значении объекта мысли, то в значении самой мысли. Однако оно выражает реальную трудность гносеологического исследования, состоящую в том, что, поскольку мы непосредственно знаем только содержание нашего сознания, постольку наше знание не выходит за пределы этого содержания, т. е. самого сознания. Горгий по существу предвосхищает этот аргумент субъективного идеализма, получивший в XX в. название «эгоцентрического затруднения»6. Однако он не может последовательно его провести, поскольку античность не знает еще того крайнего субъективизма, который родился в европейской мысли в начале XVIII в. Поэтому «эгоцентрическое затруднение» выступает у него в виде антиномии или апории: мы должны мыслить то, что не совпадает с мыслью (сущее), и мы не можем мыслить сущее, поскольку оно не совпадает с мыслью. Такая антиномическая постановка проблемы обладает тем преимуществом, что достаточно четкая фиксация противоречия требует его разрешения. Если сам Горгий и удовлетворяется агностической (скептической) идеей непознаваемости сущего, то в контексте дальнейшего развития философии дело сложнее. Как показал Гегель, в апории Горгия можно увидеть полемику против «абсолютного реализма», т. е. наивного и гносеологиче- 6 См. анализ этого понятия в кн : 13, 149—150 Более подробно указанная проблематика исследуется применительно к философии XX в. в серии статей (18). — 147 —
|