|
И так, каждый вопрос, из духа рожденный, и каждый ответ, духом найденный, — дают мне свет и очищение, ведут меня к Богу. Чему учит человека его телесная красота? — Она учит его деликатности, такту, смирению. Она учит его не мириться с собственным душевным безобразием и нравственным уродством; она требует от него внутренней гармонии и духовной красоты, чтобы он не жил среди людей в виде фальшивой маски совершенства, вечным соблазном для духовных слепцов… Чему я могу научиться у этого несносного болтуна? — Ответственности за свои слова. Бережливому отношению к праву слова и к излучению слова. Вниманию к глубине слова. Желанию говорить только из главного и по главному . Очищению разговорного «пространства» от пошлости. Почему мне не переносимо чувство голода, когда Спаситель постился сорок дней? — Потому что мой дух еще не овладел моим инстинктом, который остается своевольным, требовательным, жадным и недуховным. Чего не хватает тщеславному человеку? — Ему не хватает умения забывать себя в духовных предметах, жить ими, любить их, радоваться им, служить им; ему не хватает воли — быть , а не казаться ; ему не хватает искусства — мерить себя Божиим лучом, а не человеческими оценками. Честь — есть ли пустой предрассудок? — Честь, как возможность и право уважать себя перед лицом Божиим, есть драгоценнейшая основа жизни. Честь, как право быть уважаемым духовнозрячими людьми, есть великое утешение в жизни. Уважение людей ко взаимной чести — воспитывает и единит их; отсюда взаимное «отдание чести». Но внешние почести — нужны не тому, кому их оказывают (ибо его честь не в почестях), но тем, кто их оказывает (ибо преклоняясь перед чужим достоинством, люди воспитывают свое собственное)… Такому исканию смысла и нахождению света и огня, такому измерению всего критериями духа, такому поставлению всего в Божий луч — каждый человек должен научиться сам в своем одиноко очищающемся сердце. Но лучше всего, если другие люди будут узнавать об осуществляемом им религиозном катарсисе из дел его жизни; ибо каждый шаг по этому пути дает человеку духовное горение, огонь которого излучается и светит другим помимо его воли. Я легко могу представить себе, что кто-нибудь скажет мне в ответ: «да, на этом пути можно обрести немало мудрости и даже света, но Бога здесь нет и дойти до него этим путем — безнадежно»… Отвечаю. Когда я в ясный летний день иду далекими полями и солнце озаряет все великие пространства передо мной и надо мной; когда оно благостно согревает меня, даруя мне жизнь и врачуя меня теплом; когда я даже могу взглянуть на него, правда лишь кратчайший миг, чтобы не ослепнуть, ибо не дано мне «орляго зрака» — тогда — «дошел ли я до солнца» или это «безнадежно»? Или его свет и тепло — не «оно само»? — Конечно, не «оно само»… Но другого пути к нему у нас нет. — 367 —
|