|
Платон мог говорить только о том пространстве (и времени), которое жило в интуитивном представлении его современников, у Евклида оформилось в систему постулатов и аксиом и просуществовало неизменным вплоть до конца XIX века. Но уже Лейбниц не удовлетворялся определениями Ньютона, притом что именно его открытия пролили свет на многое: Был этот мир глубокой тьмой окутан, Да будет свет! — и вот явился Ньютон. Представление же Гегеля готовило умы для того, чтобы поставить все с ног на голову (или, наконец, с головы на ноги?), в частности, и для того, чтобы «пришел Эйнштейн — и стало все как раньше». Впрочем, на первый взгляд кажущаяся настоящим сумасшествием, возможность будущего воздействовать на прошлое, не вызывает отторжения и у современной физики. Обратимся к знаменитым лекциям Ричарда Фейнмана (1918—1988), одного из создателей атомной бомбы, лауреата Нобелевской премии по физике 1965 года. В одной из них («Различие прошлого и будущего»)[106] говорится, что необратимость явлений должна была бы объясняться тем, что у некоторых законов движения атомов существует только одно направление — от прошлого к будущему. Иными словами, где-то в природе должен существовать принцип вроде: «Из елки можно сделать палку, а из палки не сделаешь елки», в связи с чем наш мир может менять свой характер только с елочного на палочный, но никогда в обратном направлении. Однако такой принцип не найден, во всех законах физики, обнаруженных до сих пор, не наблюдается никакого различия между движением в прошлое и будущее. «Обратимся еще раз к закону всемирного тяготения,— говорит Фейнман. Рассмотрим Солнце и планету, которая вращается вокруг Солнца в некотором направлении. Заснимем это движение на кинопленку, а затем покажем отснятый фильм задом наперед. <…> Мы увидим, что планета вращается вокруг Солнца, правда, в обратном направлении, и траектория ее движения образует эллипс. Скорость движения планеты оказывается такой, что за равные промежутки времени радиус, соединяющий Солнце и планету, описывает всегда равные площади. В действительности все будет точно таким, каким это должно быть. Нам не удастся решить, в каком направлении нам показывают фильм — в прямом или обратном. <…> Эту мысль можно выразить еще более точно. Если в какой-то сложной системе скорости всех частиц вдруг мгновенно изменят свои значения на обратные, то система вернется в исходное положение, пройдя в обратном порядке все те стадии, которые она уже прошла до внезапного изменения скоростей. Так что если имеется множество частиц, выполняющих какую-то работу, и мы мгновенно изменим их скорости на обратные, то частицы эти полностью исправят все то, что они успели к этому моменту сделать». — 108 —
|