|
Эта общая формулировка не должна быть понимаема в том смысле, будто я допускаю внеяэыковое (в языке не объективирующееся) мышление. Но само собою разумеется, что есть внеязыковое сознание, - хотя знание о нем необходимо выражается в языке, - только в этом смысле я и говорю здесь о содержании бытия и переживали за пределами языка. 1 четания и т.п.). Но все же сама номенклатура уже служит, до известной степени, предохранением против смешения звуковых форм языка со звуковыми формами внеязыковыми, - во всяком случае, в идее здесь различение все-таки намечается. В ином положении остается понятие внутренней формы. А потому наш вопрос и формулируется так: какие значения могут быть вложены в понятие внутренней формы? За руководящие определения примем следующие указания, подготовленные предыдущим изложением: (1) - отрицательное, -внутренняя форма не есть чувственно-данная звуковая форма, и не есть также форма самого мышления, понимаемого абстрактно, как не есть она и форма предмета, - конституирующего мыслимое содержание какой бы то ни было модификации бытия, - предмета, также понимаемого абстрактно, и (2) — положительное, — но внутренняя форма пользуется звуковою формою для обозначения предметов и связи мыслей по требованиям конкретного мышления, и притом, она пользуется внешнею формою для выражения любой модификации мыслимого предметного содержания, называемого в таком случае смыслом, настолько необходимо, что выражение и смысл в конкретной реальности своего языкового бытия составляют не только неразрывное структурное единство, но и в себе тожественное sui generis бытие (социально-культурного типа)67. Внешние формы слова Итак, какое же место занимает внутренняя форма в строении языка? Если мы обратимся к намеченным выше «пределам», то в порядке научного ведения различными членами языковой структуры, в качестве предельных дисциплин, мы должны получить, с одного конца, фонетику, а с другого - семасиологию. Фонетика лежит у предела лингвистики, поскольку фонетические формы вообще, а в особенности в порядке своего изменения, стоят в некотором отношении к смыслу слова. Это отношение может быть в высшей степени неопределенным, но оно должно быть признано, если только мы вообще признаем хотя бы наличие фонетических изменений в связи с формальными или смысловыми изменениями в жизни слова. Такие изменения могут быть непосредственно даны хотя бы лишь со стороны экспрессивной фун ь7 Поэтому противопоставления: выражение-смысл, объективирование мысли, обнаружение духа и т.п., следует брать как пары, диалектически подвижные, и в то же время как синтетически единое, т.е.. как понятия, образованные по типу: «мать-мачеха» (Tussilago Farfara), «богочеловек» (Logos), «человек-зверь» (Monstrum), «психофизика» и тл. — 319 —
|