Антология мировой философии. Том 3

руководить самим рассудком согласно принципу полноты, хотя рассудок никогда не может достигнуть этой полноты, и этим способствовать конечной цели всякого познания.

Таким образом, с помощью критики чистого разума (названной так вообще) в надежное, исключительное вла­дение в противовес всем другим соперникам должен был быть введен, собственно говоря, рассудок, имеющий свою собственную область, а именно в познавательной способ­ности, поскольку он содержит априорные конститутивные принципы. Точно так же разуму, содержащему априорные конститутивные принципы только в отношении способно­сти желания, его владение указано в критике практиче­ского разума.

Имеет ли также и способность суждения, составляющая в ряду наших познавательных способностей среднее звено между рассудком и разумом, свои априорные принципы, конститутивны ли эти принципы или только регулятивны (и, следовательно, обнаруживают, что у них нет собствен­ной области) и дают ли они a priori правило чувству удо­вольствия и неудовольствия как среднему звену между по­знавательной способностью и способностью желания (точ­но так же, как рассудок a priori предписывает законы первой, а разум — последней), — вот чем занимается пред­лежащая критика способности суждения (V, стр. 163— 164).

[НЕДОСТУПНОСТЬ СВЕРХЧУВСТВЕННОГО ТЕОРЕТИЧЕСКОМУ ПОЗНАНИЮ]

[...] Понятие природы может, правда, представить свои предметы в созерцании, но не как вещи в себе, а только как 'явления, понятие же свободы может в своем объекте представить некую вещь в себе, но не в созерцании; стало быть, ни одно из этих понятий не может дать теоретиче­ское познание своего объекта (и даже мыслящего субъек­та) как вещи в себе, которая была бы самим сверхчув­ственным; идею о нем хотя и следует положить в основу возможности всех этих предметов опыта, но сама она ни­когда не может быть возведена и расширена до степени познания.

Существует, следовательно, безграничная, но и недо­ступная всей нашей познавательной способности сфера, а именно сфера сверхчувственного, в которой мы не нахо­дим для себя никакой почвы и, значит, не можем иметь

178

в ней области теоретического познания ни для понятий рассудка, ни для понятий разума; хотя ради теоретиче­ского и практического применения разума мы должны заселять эту сферу идеями, однако этим идеям по отноше­нию к законам из понятия свободы мы можем дать только практическую реальность, и никакую иную, и этим наше теоретическое познание ни в малейшей степени не расши­ряется до сверхчувственного.