|
Готовность ученика знаменуется заревом и сиянием буддхического света. Это сияет его девятилучевое солнце. И когда ученик полностью отождествляет себя со своей душой и становится душой – око его становится единственным. Процесс подготовки к этому несравненному, волшебному мигу блаженства длился с незапамятных времен, и теперь, когда этот миг наконец наступает, ученику вначале трудно поверить в то, что это чудо произошло. Именно чудо; ибо всякий раз, когда очередной служитель мира готовится войти в этот величественный портал, символизирующий «конец маршрута» в этом бесконечно долгом странствовании по путям внутреннего преображения, – это действительно чудо. Непостижимый, огромный путь саморазвития, предшествовавший ему, принес наконец долгожданный плод, и ученик, стоя на вершине своей горы, купается в горнем свете. Он преосуществился в свое собственное солнце, он есть солнце. В этот момент все трудности кажутся такими далекими, нереальными, принадлежащими прошлому, а суть настоящего момента ощущается как вечность, обрамленная в золото блаженства. Око открывается, и все преображается словно по волшебству. За несколько коротких секунд новопосвященный становится совершенно другим человеком. В одну ослепительную долю секунды он познает целое как всеобъемлющее единство. Все становится значимым, весомым, исполненным смысла, а прошлое, настоящее и будущее сливаются воедино в одном нерасторжимо-вечном сейчас. Это загадочное око есть око целого, которое в единстве целого сейчас все постигает, все понимает и все вмещает. Мысли, чувства, тяжесть – все исчезает, будто унесенное ветром; существует одна лишь вечность – бытие – я-есть-сознание – я есть. Посвященный осознает все, сливается со всем, становится всем. Отныне он – собственное буддхическое солнце, питающее живительными лучами каузальное сознание в сиянии невероятно мощного, ослепительного света. Прошлые суета, рутина и утомительная повседневность кажутся ученику отброшенными на миллионы световых лет – столь непостижимым образом преобразилось его новое сознание, которое хотя и хранит память о неисчислимых невзгодах и страданиях личности, но только как штрих в уголке этого необъятного нового сознания. Все в нем – блаженство и ликование. Он хочет, чтобы это состояние длилось вечность, но в то же время с непоколебимой уверенностью знает, что должен как можно скорее покинуть эту временную нирвану и вернуться назад – к своей работе, к служению миру. Свет в нем – не только для него одного, так как он должен нести и изливать его на своих страждущих младших братьев, все еще бредущих темными, мрачными тропами самопознания. — 170 —
|