|
Все дело в том, что получить смысл, установить, что есть на самом деле, нам удается, если мы построим для этого текст… Текст есть то, что соединяет … Текст есть нечто, посредством чего мы читаем что-то другое. Текст есть нечто, посредством чего мы читаем событие ; Мы имеем дело, скажем так, с трагической конечностью человека . Дело в том, что мы не можем — поскольку мы конечны, у нас нет бесконечного времени — встретиться эмпирически со всем тем, что создано для нас. Не можем — потому что пространство нашей жизни ограничено, даже географические возможности ограничены… Есть что-то, что действует против человеческой ограниченности и против человеческой конечности. Такими действующими инструментами являются те вещи, которые я назвал текстами; Нет таких механизмов, которые сами по себе обеспечивали бы, чтобы красота длилась, свобода длилась, и т. д. Каждый раз мы своим усилием и риском должны воспроизводить. Но есть инструмент, который помогает человеку в этом усилии. Такой помощью в усилии является текст (в широком смысле слова). События и символы, описанные в Священном писании (все же точнее — сам текст Писания) задают ту «систему координат», в которой мы можем описывать наш жизненный (в том числе и прежде всего — внутренний!) опыт, траектории, по которым мы движемся. Важно понимать: то, что происходит с Христом, или Иудой, или Иовом — происходит с нами. И лучше бы (имея в виду, скажем, опыт Иова или, не дай Бог, ситуацию Иуды) пережить это только метафорически и символически, в своем сознании. Текст дает нам такую возможность, компенсируя конечность человеческого существования. Жизнь слишком коротка, чтобы ограничивать себя заданной свыше судьбой (а то и возможным тупиком); когда-то нужно подумать и о личной свободе. Формальное благочестие и смирение здесь теряют свое значение. Тому, кто, понял и «освоил» Писание, ничего уже не страшно — ни в земной жизни, ни в запредельной реальности. Он породнен был с морем. И когда он эту хлябь воочию увидел, он вмиг узнал ее: он ей владел, входя в моря Священного Писанья и катакомбы вечных архетипов. (Х. Л. Борхес . Герман Мелвилл) ГЛАВА 10. Правое и левое: дуализм знания и понимания Видя петуха, помнить о курице — вот вещь глубочайшая, способная вместить весь мир. (Дао Дэ Цзин 28) Данный Н. Бором анализ принципа дополнительности сыграл важнейшую роль в обсуждении философских и даже теологических вопросов, связанных с развитием физики, в том числе и потому, что создал «прецедент» обсуждения гуманитарных проблем учеными-естествоиспытателями. С другой стороны, конкретная аргументация, использованная им при формулировке и развитии принципа дополнительности, как представляется, может быть существенно дополнена с учетом новейших достижений как в лингвистике, так и в психологии. Прежде всего следует учесть, что «классический» характер языка , подчеркиваемый Бором, не означает классического характера сознания , или психики как целого. Значительная часть содержания психики не может быть вербализована, то есть выражена средствами обыденного языка. Эти вопросы стояли в центре внимания философии Л. Витгенштейна и являются стержнем многих современных направлений гуманитарной мысли: — 91 —
|