|
Одним из инструментов для решения этих проблем является чувство юмора, к которому заведомо неспособен компьютер. Шутка всегда , помимо своего буквального смысла, содержит «обертоны», и поэтому может выражать несколько, иногда формально противоречащих друг другу, утверждений одновременно. Юмор позволяет преодолеть несовместимость пары оппозиций, выйти на следующую ступень понимания, соотнести разные уровни реальности, без страха и стеснения говорить о самом высоком. «Мифы представляют богов плачущими не всегда, а вот смеющимися — непрестанно, ибо слезы означают их промысел о вещах смертных и бренных, как бы о знаках, которые то суть, то не суть, между тем как смех относится к целокупным и непрестанно движущимся полнотам (pleromata)… всеобъемлющей энергии… Если мы распределим демиургические действия между людьми и богами, то смех достанется роду богов, а слезы — собранию богов и животных. (Прокл , цит. по С. Аверинцеву) В повседневной жизни юмор позволяет выразить двойственную природу человека как «образа и подобия Божьего» и как животного, обремененного «низменными» инстинктами. Грубые шутки свидетельствуют о том, что мы — животные, которые стыдятся своего животного начала или хотя бы смеются над ним. Если бы дух и плоть (организм) не были в ссоре, этого быть не могло бы. Однако нелегко представить себе, что так оно и было, — нелегко представить себе существо, которое изначально гнушается самим собой. Собаки не видят ничего смешного в том, что они — собаки, и ангелы, наверное, не видят ничего смешного в том, что они — ангелы. (К. С. Льюис . Чудо) Именно поэтому потеря чувства юмора и в особенности самоиронии является очень тревожным симптомом духовного неблагополучия: так как мало кто согласен с тем, что он — собака, чаще всего в этих случаях речь идет о (необоснованной) претензии на ангельские добродетели. Еще одним поучительным примером неоднозначности языка, призванного выразить глубокую суть, могут служить алхимические тексты . Их рецепты кажутся современному читателю загадочными или даже абсурдными из-за наличия большого числа темных и неясных символов, прямое понимание которых ведет к бессмыслице. В то же время к выполнению инструкций не сводится и настоящая научная деятельность современных ученых. Наиболее ценные и нетривиальные результаты в самой науке, полученные как теоретиками, так и экспериментаторами, являются «некомпьютерными». Применительно к самой формализованной из всех наук, то есть к математике, это утверждение подробно обосновывается в книгах Р. Пенроуза «Новый разум императора» и «Тени разума». — 86 —
|