|
Следующий очень важный поворот темы — это дуализм священного текста и мира. Все традиции настаивают на исключительном, даже космологическом, значении первичных священных текстов, содержащих божественное откровение. Им отдается приоритет перед догматическими системами и комментариями, излагающими основные положения религиозного учения в простой логической форме. В западной (иудеохристианской) традиции основной Книгой является Библия (в переводе с греческого это слово и означает «книги»). Канон часто формируется не без влияния числовой символики. Наибольшим авторитетом в иудаизме пользуется Тора — первые пять книг Библии, записанные Моисеем. По преданию, еврейский язык — единый праязык человечества; более того, Бог творил мир, заглядывая в Тору. Даже отдельным буквам Торы приписывается невероятное могущество. Еврейская легенда говорит: «Хорошо весьма» (см. Быт. 1:31) — «тов ме'од». Но у мудрецов наших хранился свиток Торы с опиской: «тов мавед» — «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хороша смерть». Прочесть такой свиток — рухнет мир». (См. комментарий к книге Ш. Агнона «В сердцевине морей». М., 1991) По Талмуду, р. Меир добавил в свой экземпляр Торы заметку «весьма хорошо — это смерть». И действительно, смерть означает красоту вечного, вневременного. В христианской традиции наиболее почитаемы четыре евангелия, но Ветхий Завет безусловно сохраняет свое значение во всех трех авраамических религиях (иудаизме, христианстве, исламе), имеющих свои священные книги. По ветхозаветному закону Торы до сих пор функционирует мир, поскольку он создан на ее основе. Что касается отдельного человека, то даже осознание евангельской свободы вряд ли сразу освобождает его от законов физического мира (хотя бы потому, что он обладает материальным телом). Впрочем, святые способны творить чудеса… Но эта возможность обычно покупается дорогой ценой. Вы, по всей вероятности, действительно не увидите чуда. Наверное, вы правы и тогда, когда находите естественное объяснение всем странным происшествиям вашей прошлой жизни. Господь не сыплет чудес на природу, как перец из перечницы. Чудо — большая редкость. Оно встречается в нервных узлах истории — не политической и не общественной, а иной, духовной, которую людям и невозможно полностью знать. Пока ваша мысль от таких узлов далека, вам нечего ждать чуда. Вот если бы вы были апостолом, мучеником, миссионером — дело другое. Тот, кто не живет у железной дороги, не видит поездов. Ни вы, ни я не присутствуем при заключении важного договора, или при научном открытии, или при самоубийстве диктатора. Еще меньше шансов у нас присутствовать при чуде. Но я и не советую к этому стремиться. Насколько известно, чудо и мученичество идут по одним дорогам; а мы по ним не ходим. — 89 —
|