|
В период, когда малая кальпа подходит к концу, люди, продолжительность жизни которых — десять лет, одержимы безнравственными влечениями, крайней жадностью и ложными учениями. Злоба их настолько сильна, что, когда они видят друг друга, как охотник на оленей — лесную антилопу, их быстро охватывает чувство ненависти и отвращения. Все, что ни попадется им под руку — палка, комья земли и т. п., — становится для них оружием , с помощью которого они лишают друг друга жизни. (Абхидхармакоша 3.99) Переходим из века сего, как саранча, жизнь наша проходит в страхе и ужасе, и мы сделались недостойными милосердия. (3 кн. Ездры 4:24) В худой стране и народ-то убогий. Стараются нажить себе побольше вещей, а пользоваться ими уже времени нет. Гнетет их страх смерти, страшатся они любых перемен. Хоть и имеют лодки и экипажи, да некому в них ездить. Хоть и есть у них войска и оружие, да некому привести их в порядок. Сами же только и мечтают о былом, что хорошо бы вновь всем вернуться к завязыванию узелков на веревке вместо письма. (Дао Дэ Цзин 80) Про хорошие времена цитаты приводить не будем. Чего зря душу травить… При «развертывании» Атмана сначала возникает самость (аханкара ), затем разум (буддхи ), ум (манас ), органы чувств (индрии) и, наконец, физическое тело; аналогичная семиричная структура принята в каббале . Ложное отождествление Атмана со всеми этими элементами и ведет человека к утрате истинной реальности. Растождествление с этими оболочками происходит на определенных этапах духовной практики. В качестве технических приемов здесь используются целенаправленная концентрация и последующая медитация — свободное раскрытие сознания. Разумеется, все эти ощущения может непроизвольно испытывать всякий творческий человек в процессе своей деятельности. Во всех религиозных традициях основную роль в труде познания играет не внешний, а внутренний мир. Познай самого себя, и ты познаешь богов и Вселенную. (Дельфийская надпись) Описаниями мыслительных процессов и приемов управления ими полны восточные тексты, причем многие формулировки удобно интерпретировать как раз в терминах entanglement между душой и телом — психическим и физическим. Мы приведем здесь выдержку из буддийской Дхаммапады (33— 40): Трепещущую, дрожащую мысль, легко уязвимую и с трудом сдерживаемую, мудрец направляет, как лучник стрелу. Как рыба, вырванная из своей стихии и брошенная на сушу, дрожит эта мысль: лишь бы вырваться из-под власти Мары. Обуздание мысли, едва сдерживаемой, легковесной, спотыкающейся где попало, — благо. Обузданная мысль приводит к несчастью. Пусть мудрец стережет свою мысль, трудно постижимую, крайне изощренную, спотыкающуюся где попало. Стереженная мысль приводит к счастью. Те, которые смирят свою мысль, блуждающую вдалеке, бредущую в одиночку, бестелесную, скрытую в сердце, освободятся от Мары. У того, чья мысль нестойка, кто не знает истинной дхаммы, чья вера колеблется, — мудрость не становится совершенной. В непорочной мысли, в невсполошенной мысли, отказавшейся от добра и зла, в бодрствующей нет страха. Зная, что это тело подобно скудели, превратив эту мысль в подобие крепости, пусть он с оружием мудрости нападет на Мару, и да сохранит он победу и да будет он свободен от привязанностей. — 121 —
|