|
Когда Смотрицкий вернулся в родные края — вернулся другой Смотрицкий. Потряс, больно поразил всех, кто знал его многие годы, кто возвышал его и кто шел в надежде за ним. Он принял униатство, стал проповедником унии и получил в награду место настоятеля одного из самых богатых униатских монастырей. Более того, выпустил сочинение под названием «Апология». Действительно, восхваление единства двух церквей, папского могущества, восхваление тех благ, что сулит это объединение народам Западной Руси. Народ избавится от страданий, доказывал он, перестанет проливаться кровь. То, что раньше чернил как мог, теперь в «Апологии» расцвечивает радужными красками. От чего заклинал, теперь туда-то и толкает. Перевертыш! Мелетий-отступник! Петр Скарга наверняка бы ликовал, какой зигзаг совершил бывший выученик его Академии и бывший злейший его антагонист долгие годы — вернулся в лоно, вскормившее его знаниями. Но, увы, бог уже прибрал душу несгибаемого иезуита! А что заставило Мелетия говорить теперь о тех, кому считал он всегда своим долгом служить, нести свои знания, о простых братьях своих — «многоголовый зверь», для усмирения которого надо «употребить железо»? Тень Лютера воскресает при этих словах. Как все-таки сеятели народной духовности начинают бояться собственных плодов! Его призывают в Киев на собор православия — держать ответ в своем отступничестве. И там, на соборе, под угрозами разгневанных владык отрекается он от своей «Апологии», сам топчет ее ногами и «палит огнем». Он ведь знает тоже, какова десница и православного духовенства. Но едва покинув пределы Киевской Руси, отрекается от своего отречения и пишет слезный «Протест» против собора, оправдывая свой поступок насилием. Вступившему раз на стезю малодушия с нее уже не сойти. После мало уже кто видел Мелетия Смотрицкого. Укрылся за стенами униатского монастыря, подальше от искушении земных. Проводил остаток дней своих в чтении, в молитвах, истязая себя власяницей и долгими постами. На камне над его могилой начертаны слова: «…Я много ошибался… Но Бог меня простит». Многие гадали над загадкой Смотрицкого. И современники, позднее историки, биографы. Искали объяснений. Можно, конечно, объяснить общей причиной. Принадлежал к шляхетскому сословию и проделал ту же эволюцию, что и многие из шляхты в этом крае. Перешли от веры отцов к униатству и католицизму. Из разных побуждений — и выгоды, и самозащиты. Но он-то, такой борец против унии, и вдруг!.. Находили моменты и личного свойства. Разные, противоречивые. Характер неустойчивый, подверженный колебаниям и сомнениям. Страх, поселившийся после убийства Кунцевича, и сознание, может быть, собственной невольной вины. Или, напротив, тщеславное желание играть видную роль. Он не раз уступал демону честолюбия, что привело его к столкновению, к разрыву с собственным виленским братством. Порвалась братская связь. А как ему ладить с православными владыками после его двойного отречения во время киевского собора? Не дай боже, когда они в силе! Кивали и на иезуитское воспитание, которому подвергался он в годы учения в Академии: это, мол, не проходит бесследно и рано или поздно дает о себе знать. — 227 —
|