|
Не просто свод отдельных правил и советов, а последовательная грамматическая система, построенная на понимании коренных особенностей славянского языка. Он отвергает то, что ему несвойственно. Ну, скажем, член — вспомогательная частица, обозначающая в других языках род слова, предмета. Вот эти «дер», «ди», «дас» в немецком или «лё» и «ля» во французском. В славянском это лишнее, род обозначается окончанием слова, как и в русском, в украинском, белорусском. Он вводит много нового, что диктуется практическим применением языка. Такие формы, как деепричастие, междометие, местоимение. Закрепляет термины «буква», «слог». Устанавливает порядок ударений, которые применялись до него без всякого разбора — то так, то этак в одних и тех же словах. И знаки препинания — всякие точки, запятые, черточки переноса со строки на строку, восклицательный и вопросительный и даже скобки… Целая система. Весьма разработанным вырастает раздел о глаголах, которые называет он «действом или страстью». Подчиняет определенной классификации. И дает верный признак, как отличать глаголы первого спряжения и второго спряжения. Эти вечные сомнения не только начинающих школяров, как писать окончание «еши» или «иши» во втором лице единственного числа! А затем следуют и правила образования предложений. Вся грамматика у него насыщена множеством примеров, взятых из лучших произведений на старославянском. Само по себе уже школа высокого вкуса и стиля. Парадигмы, как говорили греки. Да, иногда он все-таки уступал греческой традиции. Особенно в разделе «О просодии». Предлагал читателям слагать стихи метрическим размером, исходя из долготы и краткости звуков. Так пели в античной поэзии. Может, он и сам чувствовал некоторую искусственность чужой метрики Но не находил еще другого ключа стихосложения на славянском. Ох как непросто даже ему сбросить с себя груз того, что привычно еще со времен Академии, протекавших в атмосфере звучания классических языков! Он и так порвал многие путы, выявил важные особенности языка славянского. Итог, пожалуй, всей его жизни книжного, ученого человека. «Слава Богу начавшему и совершившему», — написал он с просветленной душой на последней странице. Аминь! А в начале поставил свое авторское обращение — «Учителям школ». Свой призыв сеять в школах, в народе знание славянского, уменье правильно на нем говорить И писать. Так и назвал свой труд: «Грамматики словенския правилное синтагма», что значит с греческого — правильное сочетание слов. Пусть теперь посмеет какой-нибудь «римский рыболов» вроде Петра Скарги высокомерно утверждать, что у этого языка «нет ни правил, ни грамматик»! — 224 —
|