Когда пробуждаются вулканы

Под крылом плыли, чередуясь, заросли хмурого кедрача и нарядных берез. Серебристой лентой извивались таежные реки. Иногда появлялись белые пятна озер. И опять лес — темный, бескрайний.

Но вот сбоку показались огромные серые облака. Они быстро поднимались кверху, наплывали на горизонт. И в какое-то неуловимое мгновение снизу, словно из лесных зарослей, вырвался в небо ветер. Тайга встрепенулась. Завыли тросы. Самолет стало бросать из стороны в сторону. Левченко круто потянул на себя руль высоты.

На высоте в тысячу метров над тайгой было еще хуже. Ветер злобно рвал крылья. Пошел мокрый снег.

Левченко повернулся к Алексею и покачал головой.

Самолет неожиданно бросило в сторону, потом вниз. Алексей инстинктивно схватился за борта кабины.

— Жив? — спросил Левченко.

Ветер забрасывал в кабину едкий запах отработанного газа.

— Идем на посадку! — предупредил летчик.

Алексей взглянул вниз. Впереди сверкало что-то белое. Это было озеро. Левченко тянул машину к узкой прибрежной полосе.

Наконец летчик сбавил газ, машина скользнула по земле, подпрыгнула, опять скользнула и покатилась на колесах.

— Будем припухать, — невесело улыбнулся пилот. — В скверное положение попали.

Ветер свирепствовал.

Алексей долго всматривался в серую мглу, но ничего не мог разглядеть. Вокруг все кружилось и вертелось.

— Вы знаете, где мы приземлились?

— Возле озера Эльге. Хотя места и глухие, но я не первый раз приземляюсь здесь. Давайте крепить самолет.

— Вот тебе и Полюс холода, — проворчал Алексей, вылезая из самолета.

…Пурга застала Лагутина недалеко от озера Эльге. Доехав до хорошо защищенной от ветров впадинки, он распряг оленей и развел костер. Охотовед возвращался из Сусумана и уже шестой день находился в пути. В этом обросшем бородой человеке никто не узнал бы всегда подтянутого, лощеного охотоведа.

После майских праздников Лагутин взял командировку и на некоторое время скрылся из Комкура. Он не мог примириться с мыслью о своем поражении на гонках. А сознание, что его победила женщина, наполняло душу горечью. Надя теперь казалась ему недосягаемой. Вернувшись с состязаний, он заперся у себя дома и три дня никуда не выходил. Чем он занимался и как коротал время — для всех оставалось тайной. На улице его увидели на четвертый день. Он по-прежнему сверкал улыбкой, был надушен и выбрит. Побывав у Дьякова, съездил в Оймякон и вскоре после этого уехал.

Лагутин подбросил в огонь дров. Языки пламени веселее заплясали вокруг котелка с чаем.

Черная собака подняла морду и навострила уши.