|
В комнате наступила тишина. Что-то неуловимо изменилось в отношениях между собеседниками. Колбин всем сердцем почувствовал это и, взглянув на Кречетова, понял, что тот узнал его, и весь напружинился. — Спасибо за рассказ о сыне, — глухо сказал Кречетов, поднимаясь. Большие, широко открытые глаза его искрились при свете лампочек, скользили с предмета на предмет и ничего не видели, не видели даже Колбина, стоявшего с бледным лицом. — Спасибо, — повторил Кречетов, словно задыхаясь, и направился к выходу. Улица залита лунным светом. С каждым шагом Кречетов чувствовал себя лучше. Постепенно сердце успокоилось. Да, он узнал Колбина, но слишком не уважал его, чтобы сказать об этом. Он сел на нарту, достал кисет с табаком. Во сне скулили собаки. Вожак нехотя поднялся и, вытянув узкую умную морду, протяжно завыл. Его поддержала вся стая. Тоскливый вой собак напомнил Кречетову одно неприятное событие далеких лет. …Он спешил домой, чтобы поскорее обнять жену и сына. Так же вот луна плыла по небу и протяжно, тоскливо выли собаки во дворе. Он вошел в дом и застал жену с другим. Кречетов не стал будить их. Внешне он был спокоен, очень спокоен, только лицо сразу покрылось холодным потом. Сын спал на кухне; сквозь окно на него падал лунный свет. Две слезинки, как две росинки, застыли под глазами, всего две слезинки. Кречетов застонал и опустился на колени: своим дыханием ему хотелось осушить слезы сына. — Кто тут? — испуганно спросила жена. — Зажги лампу. — Он видел ее перепуганное лицо. Проснулся другой — Колбин. Лицо его обмякло, в глазах застыл животный страх. — Уходи, — Кречетов испугался своего голоса. Колбин ушел. Кречетов долго молчал, потом взглянул на жену: — Собирайся. Они вышли из дома и сели в лодку. Луна плыла рядом с лодкой. Стучали весла об уключины. Выли собаки вдали. Он бросил весла, не торопясь, обвязал камень веревкой, сделал петлю. — Прощайся с жизнью. Она плакала, ползала перед ним на коленях, целовала ноги. Он сидел с окаменелым лицом. Внутри у него все дрожало. — Корней, Корней, пожалей ради сына… Внутри у него что-то оборвалось. Веревка выпала из рук. Он глухо застонал от нечеловеческой боли; она лежала на дне лодки, вздрагивали ее плечи… Плыла луна в небе, и плыла лодка по реке… А через год жена ушла из дома. Ушла, бросив сына. Кречетов тяжело вздохнул. Данилка! Ты слышишь, как бьется сердце отца… «Сделал вид, что не узнал», — подумал Колбин после ухода Кречетова. Он выбил пепел из трубки и глянул в окно. Прозрачно-белый свет луны струился над голой мерзлой равниной, придавая загадочные очертания редким кустарникам. Они как бы таили в себе какую-то опасность. — 162 —
|