|
Но между ними есть существенная разница. Калев – все же воин. Он владеет магией лишь во вспомогательных целях. И ему в первую очередь нужен меч Рогатого. В этом мече суть отличия Ворона от Рогатого Беса. В русской сказке, про меч, или иное оружие, в подземном мире ничего не говорится. Ворону не свойственен меч. Прямая открытая интервенция – не его дело. Важно, что в русской сказке мечи не забыты, но они нарочито появляются лишь на уровне земного мира, где старшие братья готовы решать ими спор из за подземной красавицы. Под землей, Ивану-царевичу требуется не меч, а посох побежденного бога. Посох для волшебной власти. Иван оказывается не воином, а кудесником. И его вторичное попадание под землю – оказывается уже шаманским путешествием и испытанием через нравственные поступки. Калев в конце концов гибнет от своего первого меча. А Иван - кудесник оказывается по нашим сказам бессмертен. Кудесниичество в радениях хлыстов. 41. Христианство наложило страшную печать на проявления народной религиозности. Волшебная сказка смогла счастливо избежать этого потому, что народ абсолютно не совмещал ее с христианской религией. В тех же пространствах культуры, где народ был заражен христианством, и при этом силился искать религиозную правду, – все кончалось трагедией. Так обстояло дело с русскими мистическими сектами в семнадцатом – двадцатом веках. Со словом «секта», государство и церковь связывают комплекс негативных понятий. В действительности, именно секты позволяли русским людям свободно излить душу и реализовать индивидуальность религиозного чувства. Поэтому в сектах собирались самые яркие представители народа. По тому: есть или нет в деревне секта – даже сегодня можно судить об уровне развития духовной культуры. Конечно же, за сектантство ссылали в Сибирь. Оно приравнивалось к вольнодумству. По этнографическим данным, основу народных мистических сект составляло хлыстовское учение. Это учение так и не оформилось в независимую жизнеспособную религиозную систему, оставшись на все века в зависимости от института РПЦ. Для пояснения этого, достаточно лишь нескольких замечаний: лидеры хлыстовского учения чаще всего выходили из стен православных монастырей. Богослужения - радения хлыстов иногда и происходили в монастырских кельях. Хлыстовские учителя хоронились на монастырских кладбищах, даже если сами был из мирян. Конечно, все это было тайной. Хлысты вовсе не собирались афишировать себя или сохранять о себе память для истории. Да и само их название является не более чем издевательской кличкой. Сами они понимали себя людьми божьими. Когда следственные комиссии в 1735 – 1756 годах, через провокаторов из той же церковной среды, разоблачали еретиков, то оказавшимся среди них людям церковного сословия рубили головы и сжигали в срубах, хлыстам – крестьянам лишь резали языки, били кнутом и ссылали на каторжные работы. Именно из этих следственных процессов мы и знаем основную информацию о хлыстах. — 64 —
|