снег покроет планету, и "черной дырой" может стать звезда, И Мрак победит над Светом.
Ты вновь ускользаешь – и гаснет свеча, вспыхнув, было, "сверхновой". Не надо о звездах хладных мечтать? И в небо глядеть не стоит!
Мосты сожжены, корабли – на дне, ржа точит сталь кинжала. Никто не приходит ко мне во сне, И даже память устала.
Ты эту тишь разорви! Не молчи! Слышишь, моя святая! Легко разминуться в густой ночи – А мы, как слепцы, плутаем...
Я ТОЛЬКО УЧУСЬ…— Граждане! Граждане! Ну, чего собрались? Оставьте их в покое. С кем в детстве не случалось? — миролюбиво заметил дядя Коля, — Дети же! Школьники. Сегодня — враги, а завтра — друзья лучшие… И прохожие оправдывали своё имя. И проходили мимо. Но эти двое были врагами, самыми настоящими. Первый — белобрысый юнец одиннадцати-двенадцати лет. Второй — скользкий, чернявый, как армянин, волосатый парень с весьма заметной бородёнкой и отвратительными усиками. И как нашим праведным согражданам не бросилась в глаза эта разница? Может, “добрый” дядя Коля в вечном чёрном драповом пальто, постукивающий палкой об асфальт, внушил им, герой нашего двора, что мальчишки — это будущие воины. Может, у кого дел невпроворот, особенно под девятое мая… Удары сыпались один за другим. Стучал палкой об асфальт и дядя Коля. И ещё не понятно, он так угадал, или избивавший подстроился под ритм пенсионерской клюки. — Чего тебе, чего пристал? — задыхаясь, прохрипел юнец. — Ещё спрашивает! — злорадно ухмыльнулся “армянин”, лизнув окровавленные костяшки пальцев, и снова угодил “школьному товарищу” под дых, чем заслужил аплодисменты сидящих поодаль на брёвнышке парней. — Знатно дал! Ара! Так его, — скандировали зрители, покуривая да поплевывая под ноги. — Дядь Коля! Иди к нам! Пива хош? — пригласили они пенсионера. — Задаром — кто не хочет, — согласился тот, поправляя очки-кругляшки, — Ладно. Ара, оставь его, кабы чего не вышло? — забеспокоился дядя Коля и поковылял к собутыльникам. — А чё с ним станется? — хохотнул “армянин”, пнув мальчишку ногой. — Мне поиграть, может, охота. — Хозподи, чаго деется-то? — прошамкала старушка, гулявшая тут же с внуком. — Ступай, ступай себе, мать! У нас мужской разговор, — проводил её Ара. Высоко задирая ноги, взад и вперёд вдоль площадки бегал физкультурник, изредка он посматривал на происходящее, но не прекращал тренировки. И шли мимо убелённые сединами, с орденами на груди… — Нехорошо, молодые люди! — строго заметил первый. — Пускай разминаются! Злее будут! — успокоил его второй. — 88 —
|