|
В столовой дружно стучали ложками и выискивали в бело-жёлтом жирном вареве куски мяса. — Опять “дробь 16”! — скорчил рожу Киреич. — Эй! Душара! Соль где? Дневальный Реншлер услужливо кинулся за солонкой, но Абдурашид ненароком подставил ему подножку, и бедняга растянулся на склизком плитчатом полу. — Ррота, встать! — гаркнул Лопатин. Он прекрасно видел, в чём дело, но ограничился лишь тем, что поднял и вновь посадил головорезов: — Ррота, сесть! Ррота встать… Рота, сесть! Киреичу, кстати, не вняли, и перловка начала таять. Дмитрий сидел за тем же столом, каша и ему не лезла в горло, но он заставил себя через силу проглотить ненавистные калории. Пища для борьбы — так он это называл. Рыжий, щекастый, похожий на лисёнка Дема, сокращенное от Деменёва, спросил: “Все сахар взяли? А то — тут ещё остался!” Наиболее ловкие потянулись к миске… — Кому нужна белая смерть! — попытался пошутить Дмитрий. — Это сахар Реншлера, он дневалит, если не заметили. — Кто не курит и не пьёт — тот здоровеньким помрёт! — провозгласил Киреич, сверкнул золотым зубом, и сахар исчез. — Спасли, значит, “духа” от смерти! — рассмеялся Абу. — Зря ты, Киреич, это сделал! Вспомни, как нас гоняли в своё время! — Всё отлично помню, поэтому и съел. — Слишком ты правильный, дорогой! Стукач, наверное? — бросил Дмитрию Абдурашид. — Просто не терплю уголовщины. И кликухи мне блатные тоже надоели. — Вот из таких и вырастают рвачи типа Лопатина! — похлопал его по плечу Абдурашид. Дмитрий не стал спорить с “дедом”, как бы подчинившись незримой иерархической лестнице. Он промолчал, хотя внутри уже закипало, но год в армии научил его сдерживать эмоции. К чему радовать этих гоблинов? Не дождавшись ответа, враг решил подойти с иной стороны. — А что, — осведомился Абу у Демы с Киреичем, — он и в части такой же неразговорчивый? Те хитровато улыбнулись. “А, сволочи! Боитесь при мне! Мало ли что случится? …Гоблины! Вонючие грязные гоблины! …Хорошо, что дембель неизбежен, как крах империализма!” — заметил про себя Дмитрий. — Слушай сюда, парень! Будешь выступать — мы тебя не переведём! Пажа посвящали в рыцари, даруя ему шпоры и опуская меч на плечо. Старослужащие по негласному неуставному закону раз в полгода переводили своих младших сослуживцев с одной ступени армейской феодальной лестницы на другую. “Дух” превращался в “молодого” или “гуся”, выдержав десяток ударов пряжкой по спине. Затем — в “черпака”, тогда разрешалось ослабить ремень и расстегнуть верхний крючок гимнастерки. “Черпак” в ночь за полгода до приказа становился “дедом” и сам вершил торжественный ритуал посвящения. Но даже ему не дозволялось того, что мог вытворять после Приказа “дембель”. — 91 —
|