|
Опустив ладонь на резиновый поручень, он уронил зелёную от времени медь в металлический жёлоб, копейка со звоном понеслась вниз, опережая фантики от жвачек… — Человека убили! — истошно закричала старушка. Эскалатор замер. Пассажиры — те, что не соблюдали общеизвестных правил — попадали в проход. — Да как же это! Чёрт раздери, твою богу душу мать… — витиевато и бессмысленно выругался бритоголовый и вытер ладонью кровавые брызги на лице. Напарник валялся на ступенях, широко раскинув руки — чуть выше переносицы, наискось, торчала здоровенная, слегка сточенная, монета, из-под которой бил небольшой фонтан. Бритоголовый машинально потянулся к ней… — Не трогай! — прохрипел напарник. Он хотел что-то ещё сказать, но шум и гам заглушили последние слова. — Живой! Живой! — завопила та же бабка. — Как же, живой!? — усомнился рядом стоящий гражданин. — А монета-то старинная будет, коллекционная, должно быть, — невозмутимо продолжил он. — Эт пацанам баловство… Эх, молодежь! Вверх по лестнице уже спешила милиция. Бритоголовый бросился прочь, даже не освободив товарища от “ПМ”. А на что ему ещё один? Такой же имеется, и даже лучше. И пистолет этот чистый. Человек в плаще мелькал далеко впереди. — Ни одна досадная случайность не должна повредить нашим планам, — вспомнил бритоголовый слова Старшего, и поспешил следом… В длинном переходе было не так уж много народу, по стенам стояли продавцы газет, щенят, трудовых книжек и разных шмоток. Не сбивая шаг, Инегельд окинул коридор быстрым, но внимательным взглядом. На том конце в луже испражнений лежал нищий. По другую сторону, не покривив носом, стоял бородатый “афганец” — косая сажень — в чистеньком камуфляже и такой же чистенькой матроске на груди, с гитарой наперевес. — Ещё один. Трогательное единство, — улыбнулся Инегельд и снова бросил взгляд на бомжа. Между ними было каких-то тридцать метров. Нищий поднялся, пересек коридор и поплелся в направлении сытого, крепкошеего исполнителя, перебирающего струны — мелодия не клеилась, а настраивал бородатый, похоже, долго и мучительно. — Про “Чёрный тюльпан” знаешь? — громко спросил нищий, трогая мужика за рукав. — Не знаю, дед, отвяжись! — прошипел тот. — Как же не знаешь! У вас там что, Сашу Розенбаума не поють? “В чёрном тюльпане, да, как у нас в Афгане…”, — прогнусавил бомж. — А не дать ли тебе по мозгам! Мотай отсюда! — предложил исполнитель. — Меня пугать не надо! — расхрабрился дедок. — Я пуганая ворона! Я в таких зонах сидел, что тебе, сосунку, и не снилось! И пушку свою напоказ не выставляй, а можешь себе её в зад засунуть по самое дальше некуда — 48 —
|