— Знаете, у меня там, на плите молоко стоит… — намекнула мама. — Ближе к делу, правильно, соседка! — улыбнулся её наивной уловке Смелянский. — Я слышал от сына, есть у вас одна зверушка. Так он бы очень хотел такую же на день рождения. Не подскажете ли, где поймали? — Горыня мой! — возмутилась Маша. — Я его никому не отдам. Дракоша зло сверкнул глазёнками и презрительно зашипел на Смелянского, причём гребень у него стал торчком, а хвост начал бить по Машиному плечу. “Аськина выучка!” — смекнула девочка. — А кто говорит, что отдать! — недоуменно молвил Смелянский, — Может, я купить думаю! Продайте! Сколько хотите за него? Поигрывая ключами, к ним подошёл водитель. Мама посмотрела на него, тот нехорошо улыбнулся. — Дочка права, — ответила мама. — Она не торгует друзьями. Неужели вы не можете купить сыну иную забаву? — Мне хочется сделать сыну приятное, я не каждый день его вижу. Стало быть, не договорились? — cпросил Смелянский. — Извините, нет, — сказала мама, а Маша подумала: “За что это её дорогая мама перед этим боровом извиняется?” — Ну, на “нет” и суда нет, — усмехнулся Смелянский. — Вы осторожней, может молоко убежать… Али ещё что случиться… После этого разговора у калитки мама стала собирать дочку в город, Маша недоумевала, но мать была непреклонна. — В воскресенье уедем. — Мам, почему!? — Потому что нервы не резиновые, с этими новыми русскими лучше не связываться, — последовал ответ, из которого девочка поняла лишь то, что уехать всё-таки придётся. — И Горыню возьмём? — Куда же без него, хоть и змея, а тоже живая, и не ядовитая, — ответила мать. — Не змея, он! Горыня — дракон, только крохотный! — обиделась Маша, и дракошка сидел у неё на плече, нахохлившись. — Из-за такого крохотного у нас могут быть очень большие неприятности, а нам их не надо, — рассудила мать и ушла готовить обед. — Я тебя в обиду не дам! — поклялась Маша и погладила Горыню по головке. — Я тебя — тоже! — сказал дракон. Но уехать им не пришлось, на следующий день примчался папа, встревоженный телефонным звонком. — Вы практичный человек, — говорили ему, — тридцать пять лет уже на государство барабаните. И что нажили — каждый рубль на счету. А тут — плёвое дело… Всего-то продайте зверюгу, получите столько, сколько за год не наработаете. — Я бы непременно продал, — отвечал папа, — сейчас бы продал, не задумываясь. А вот, когда был ребенком — ни за какие коврижки. Маша — ещё девочка, и это её друг. А доллары — не самое главное даже при такой поганой жизни. — Ну, смотри, отец, как бы твоя девочка в бабу не превратилась, — зло прошипели в трубке. — 20 —
|