— А ты кто такой? — спросил я, не оглядываясь, но чуя остатками спинного мозга магнетический взгляд пришельца.

— Я — чужой, силициум тебе в лёгкие, — с восторгом ответил незнакомец, и восторгался он, как я понимаю, моей паранормальной способностью чуять, — Чужой, Великий и Ужасный.

— Ну, вот и познакомились, — приветливо улыбнулся я, оборачиваясь.

Он казался аморфным, хлюпающим, скользким, отчего еще более противным, чем я предполагал. У него было плющевое безволосое лицо, с одной стороны напоминающее студень, с другой — больного флюсом. И больше вообще ничего не было.

Я кинулся к люку, борт укрывал от не утихающих порывов, но Чужой оказался проворнее и протёк туда прежде меня.

— Отметим встречу? — предложил Великий и Ужасный, покосившись на недоеденные мясные консервы.

— Я пить хочу, — только и сумел выдавить я, поглядывая в сторону медицинского отсека.

— Сделаем, силициум тебе в лёгкие! — обнадёжил он, — Твоё здоровье, старик!

— Ой, нет! Не надо! Больше не надо! Не хочу…, мать твою!

— Не стоит благодарности, — отклонив вежливый отказ, он мигом напоил меня, обернувшись гелем, — За маму! За папу!

Он проник в пищевод и устроился “внутря”, оттопырив мне пузо настолько, что я только к субботе докатился до аптечки, где был припрятан спасительный эликсир.

— Чужой — говоришь? — я хитро улыбнулся и из последних сил опрокинул в себя третью бутыль.

В воскресенье утром заметно полегчало. Благо при реабилитации мне меняли не только мозги, но и вставили пластиковый желудок.

Чужой, Великий да Ужасный, и предположить такого не мог.

Непрерывно рыгая четырёхфтористым кремнием, я добрался к пульту управления и рванул рычаг аварийного взлета.

Гудвин рыдал мне вслед, выплевывая в космос на сотни тысяч миль два фонтана, держу пари, солёных на вкус.

Бедный маленький Гудвин! Не плачь, малыш!

Ну, Веог! Одним огрызком ты не отделаешься!

КОСМИЧЕСКИЕ СТРАСТИ

Профессор скакал по лаборатории, как неугомонный ребенок конца двадцатого века, которому предложили стрельнуть раз-другой из бластера. Веог, застав учителя в столь радостном расположении духа, даже засомневался, в своём ли уме почтенный педагог.

— Воды? — cпросил он профессора.

— К черту воду! К черту всё! — раздалось в ответ.

— А что же тогда? Может, скорую? — cнова предложил Веог, поглядывая в окно, и живо представил, как белый с красным крестом на боку шлюп лихо причалит к балкону, оттуда вылезут столь же белые братья милосердия…

Профессор, нервно приплясывая, направился к ученику — тот испуганно посторонился, но в паре шагов от растерянного Веога учитель внезапно остановился, сдвинул очки на нос, заложил руки за спину и молвил, менторским тоном: