|
Когда красивая машина скрылась за поворотом, Валька вернулся в действительность. — А это что за …? Никакого зайца на стене не было. Он глянул на небо из-под руки, потом протёр серебристую гладь стекла. — Чепуха! Солнце всё так же светит. Разве, забежало за тучку. Валька повёл зеркалом и снова поймал чудесную лучистую энергию. Ещё бы не чудесную — если подставить линзу, она и траву может поджечь! И бумагу, коли лупа большая. Секунда, и зайчик вновь веселился на клетчатой стене здания, где ещё весьма гордыми, но порядком выцветшими буквами значилось: “Ком…изм — это м…лодость мира, и ег…одить молодым”. Дальше, под надписью, совсем внизу, так что если встать на лестницу — можно рукой дотянуться, круглые скобки и уже совсем внизу — неприличное слово красным и что-то про мясные продукты с буквой “С” в ромбике. Валька внимательно перечитал эту большущую надпись “застойного прошлого” и вновь упустил из виду своего солнечного питомца. Ни намёка — ни следа, а небо всё так же ясно… * * * — Валентин! Доложите готовность, — прохрипел ЦУП. — Слушаю вас, Центр! — отозвался он. — Как настроение? — миролюбиво спросил оператор. — Во! — показал Валентин большой палец. — Тогда даю обратный отсчет, — вновь обрадовал ЦУП. — Да, скорей бы уже! — молвил астронавт и закрыл глаза. Первый телепортационный опыт, по-научному — сверхдвижение (“overdrive”), был удачно осуществлён в конце девяностых годов прошлого века. Он только окончил аспирантуру при МФТИ, тема была слишком мудрёной, чтобы это выговорить вслух, но в русле последних достижений. Может поэтому, может из каких-то иных соображений, но выбор пал на Валентина. Иные соображения, что называется, были и основывались на печальной статистике. Из тридцати двух кроликов, подвергнутых телепортации, в точку приёма вернулось девятнадцать. Обезьянам повезло больше. На десять испытуемых пришлось только три потерянных. В Америке мигом подвели научную базу, и по всему выходило, что чем выше индекс интеллекта астронавта, тем больше у него шансов долететь туда, куда пошлют. И хотя этот коэффициент у прочих международников, не в пример Валентину, зашкаливал — русским уступили пальму первенства. Может, из уважения к прошлым заслугам перед сообществом Земли, может оттого, что рисковые они ребята, эти русские. У русских сидит в крови — строить Светлое будущее, ясно, что всегда строят самые отчаянные головы и весьма — весьма решительные самоотверженные люди. Валентин оказался вторым. Юра, тёзка того, знаменитого Гагарина — первым. Валентин чтил традицию, а ещё больше — устав Отряда. Он знал, что подготовлен лучше, но возражать не стал, а слава… Что ж, дело-то житейское. Чего не сделаешь ради истины? — 126 —
|