Транссибирский экспресс

Они не видели, как к четвертому купе подошла Александра Тимофеевна.

— Будьте с ним построже! — приказала она сопровождавшему ее проводнику. И толкнула дверь.

Купе было пусто. Проводник недоуменно посмотрел на Александру Тимофеевну.

— Где же он?

Александра Тимофеевна ничего не ответила, у нее задрожал подбородок.

— Изверг! — сквозь зубы процедила она и бессильно опустилась на откидной стульчик в коридоре, но тут же рывком поднялась: теперь в пятом купе послышалось пение.

Александра Тимофеевна с силой толкнула дверь и остановилась на пороге, с ненавистью глядя на Фана. Тот преспокойно лежал на своей полке.

— Решил не ссориться, Шурочка, — пояснил Фан. — Ехать осталось недолго, женщина ты скандальная. Вернемся, наговоришь на меня, а зачем это нужно? Правильно? — И он весело рассмеялся.

Александра Тимофеевна вошла в купе, опустилась в кресло, устало прикрыла глаза.

Поезд наконец тронулся. Медленно проплыло здание вокзала, лотки, станционные постройки...

«Ну вот, кое-что и прояснилось, — думал Чадьяров, глядя в окно. — Один из тех двоих, с билетом «Фудзи-банка», — охранник важного дипломата, Исида. Так называет его дипломат. Это раз... Второе. Наше пребывание именно в этом пятом купе, по соседству с ними, обязательно. Значит, нужно искать здесь... Неизвестным остается еще один человек, для которого Тагавой был заказан билет в Харбине... Знает ли его Демидова? Знает ли его Исида? И кто главный? Исида? Ведь Демидова обратилась к нему... Или, наоборот, обратилась к нему, чтобы не подвергать опасности главного?.. Все-таки в этой ситуации она поступила неосторожно. Нервы не выдержали. Что ж, неплохо. В таком состоянии чаще совершаются оплошности... Правда, еще не ясен ход операции, ее схема, и все же нужно попытаться внести некоторое смятение в их ряды», — не без удовольствия подумал Чадьяров и улыбнулся, потому что в голову пришла хорошая идея...

16

В то же самое утро, 19 мая, по улице Харбина, уныло глядя перед собой, брел Паша Фокин. Прошла неделя, с тех пор как он оказался в городе, с которым связывал столько надежд. Все выходило по-другому: гордый инженер Паша Фокин постепенно превращался в бродягу.

Вот уже несколько часов он бесцельно ходил по улицам, потому что идти ему, как оказалось, было некуда. Бесцельно гнал перед собой спичечный коробок, потом остановился перед дверью какого-то кафе, потянул носом и шагнул было вовнутрь, но дверь перед ним захлопнули. В зеркальном стекле Паша попробовал рассмотреть свое отражение — небрит, веки от бессонницы воспалены. «Ох и порадовался бы моему виду товарищ Полозов!»