|
— Готов? — горько усмехнулся Чадьяров. — Я уже полтора года готов. Как мне вас называть? — Никак. Через два часа я уезжаю. — Что?! — У Чадьярова напряженно заходило сердце. — Уезжаете?! Да вы что, с ума сошли? От одной мысли, что ему опять предстоит остаться одному, без связи, стало жутко. Как он ждал этого человека! Как был счастлив, когда услышал пароль. И когда его били во время погрома, он не так ощущал эти удары, потому что знал — одиночество кончилось, он нужен, о нем помнят... Есть связь, а что теперь? Все сначала? — Кому я нужен один? — с яростью шептал Чадьяров. — Три года просидел здесь без связи, без людей, без задания!.. Забыли, что ли, там про меня? Вы... ты сам-то представляешь себе хоть немного, что это такое, когда поговорить три года не с кем?! Когда унижение кругом, мерзость! Не приходилось тебе перед начальником китайской полиции плясать вечерком этак часика полтора? У меня почти два года все подготовлено — только работай! Но что я без связи? Нуль! В общем, так. — Голос Чадьярова стал твердым: — Передай в Москве: или у меня будет связь, люди и так далее — все, что нужно, или я... — Хорошо, — сухо перебил его хозяин номера, — я передам! Вернусь и передам. — Это когда же, интересно? — резко спросил Чадьяров. — Когда вернусь... — повторил связной. — Если вернусь. Я ведь еще туда еду, а не обратно... — Он загасил окурок в пепельнице. — У меня все. Наступила тишина. Тикал стоявший на тумбочке маленький будильник. По улице прогрохотала тележка. У Чадьярова лопнула ссадина на губе, и теперь он сидел, слизывая, как в детстве, выступившую кровь. Ныл затылок, и, вообще, все тело отяжелело, захотелось скорее оказаться в своем кабинете, лечь на диван, накрыться одеялом, заснуть и долго не просыпаться. Шумно вздохнув, Чадьяров провел рукой по волосам и глухо сказал: — Вы меня не слышали. Забудьте. Извините — и забудьте. Хозяин номера не ответил. Они помолчали, и Чадьяров спросил: — Вы на поезде ехали? Через Казахстан? — Да. — Ну как там? — Тепло. Чадьяров встал: — Не сердитесь. Я сделаю все, что в моих силах. Все, что приказано. До конца. Он протянул собеседнику руку, тот крепко ее пожал. — Я это знаю. И все это знают. Там, в Москве. Будьте осторожны. — Потом неожиданно засмеялся: — Здорово вы это придумали, с тележкой по утрам бегать! Я вас видел. Чадьяров усмехнулся: — Что делать? Веселый Фан. Городской сумасшедший. — 41 —
|